Село Дарна и его храм Воздвижения
Креста Господня до XX века

История пяти столетий

Село Дарна расположено в одном из самых красивых мест Подмосковья. Село стоит на берегу речки Даренки, впадающей в Песочну (Песочную), приток реки Истры. Холмы, небольшие речки и овраги, густые леса - этот пейзаж навсегда запоминается всем, кто бывал здесь. И главной доминантой высится нарядный краснокирпичный храм с колокольней, в убранстве которого опытный глаз любителя старины сразу заметит черты «русского стиля», любимого в конце XIX века.

Когда-то лес был обширней и гуще. Ученый путешественник конца XVIII века писал, что здесь «растет береза, сосна, ель, а частию дуб, ольха, осина, клен, ивняк, черемуха, рябина и другой мелкий кустарник, в коем водятся медведи, волки, лисицы, куницы, зайцы, горностаи, ласочки и ежи; а из птиц: коршуны, ястребы, луни, тетерева, рябчики, куропатки, при реках: дикие гуси, утки, кулики и мелкие певчие птицы; из ягод: малина, земляника, брусника, клюква и ежевика; из грибов: белые, березовые, боровики, масленые, чернушки, грузди и рыжики»i. А вот старый храм - предшественник нынешнего - явно был неприметней. Его изображений не сохранилось, но нетрудно представить деревянную церковку, которая сливалась с окрестным, таким же деревянным, избяным и лесным, пейзажем. И только главка с крестом должна была возвышаться над этим древесным морем, потому что холм, на котором стоял храм - самый высокий в округе.

Обильные леса кормили и одевали население окрестных деревень. Традиционными в этих местах были промыслы, связанные с обработкой древесины. Обилие зверя и птицы привлекало охотников самых высоких рангов. Юный император Петр II, приехав в Новый Иерусалим летом 1729 года, задержался здесь на охоте почти на три недели.

Даже в начале XXI века этот уголок Московской области не утратил ни природной красоты, ни природных богатств. В лесах убавилось зверья, но в основном сохранился птичий мир, многие ягоды и грибы можно найти и сейчас.

Село Дарна - Воздвиженское - одно из древнейших поселений Истринского края. В начале своей истории Дарна была частью огромных владе­ний рода Пушкиных. Затем около восьмидесяти лет деревня переходила из рук в руки. Ее владельцами были люди, известные в истории России. Под­московные земли ценились очень дорого и раздавались людям, так или иначе - родством или службой – связанным с великокняжеским двором.

С 1658 года Дарна стала вотчиной Воскресенского Новоиерусалимского монастыря и вошла в число сакральных памятных мест, образующих Русскую Палестину. Таков был замысел патриарха Никона. После по­стройки храма деревня Дарна превратилась в село Крестовоздвиженское. Посвящение церкви этому празд­нику не случайно. Оно завершило смысловой ряд посвящений ново-иерусалимских храмов, а само село стало парад­ным въездом в подмосковные святые места.

После 1764 года Крестовоздвиженское-Дарна – государственное село и развивается по пути многих казенных селений ближайшего Подмосковья. Видимым итогом этого развития стало строительство в конце XIX в. в Дарне нового великолепного храма.

Драматические события XX века не обошли село стороной. Был закрыт и разорен храм. В 1941 году через Дарну проходила пе­редняя линия обороны Москвы. Здесь гибли и солдаты, и мирные люди. Немецким снарядом был разрушен шатер и третий ярус колокольни Крестовоздвиженской церкви.

В последние десятиле­тия село Дарна и его окрестности во многом изменили свой об­лик. Был построен новый Агрогородок, проведены дороги. В 1991 г. Крестовоздвиженская церковь была возвращена верующим. Начались восстановительные работы. К 2000 г. храм был восстановлен. Освящение состоялось 22 декабря 2001 г.

Древнейшее прошлое Дарны

Об истории людей, будь то целый народ или одна деревня, мы можем узнать из исторических источников. Самые богатые и надежные из них – письменные. Однако прежде чем попасть на страницы летописей или деловых бумаг, люди и населенные ими местности долгие столетия живут без письменности, не оставляя потомкам ни своих имен, ни названий, ни связных рассказов о своей жизни. Даже когда письменность появляется, нет никакой гарантии, что первые записи преодолеют столетия и дойдут до наших дней. Между тем, помимо своей воли, люди все же оставляют следы на земле. Это следы жизни и следы смерти, которые сохраняются в виде древних поселений (селищ и городищ) и древних захоронений (курганов и могильников). Ими занимается археология.

Самым древним археологическим памятником на берегах речки Даренки считаются курганы у де­ревни Рычково. Они относятся к тому времени, когда среди местных угро-финских племен появились первые поселения славян, а именно - к IX-X векам. Подмосковье было границей расселения двух больших групп славянских племен - вятичей и кривичей. Археологические исследования в Истринском районе показывают, что на берегах Истры се­лились как кривичи, пришедшие сюда с верховьев Волги, так и кривичи западные, смоленские. Расселение шло в основном по рекам. Именно на высоких берегах сохранились кур­ганы, селища и городища ранних славян.

К сожалению, курганы у деревни Рычково до сих пор не исследованы. Их девять, рас­по­ложены они в лесу, на высоком берегу речки Песочни, напротив устья Даренки. Обычно в таких курганах находят захоронения древних славян с украшениями и бы­товыми вещами. Они располагались, как правило, недалеко от поселе­ний.Не исключено, что в будущем обнаружатся следы славянских селищ на берегах реки Даренки.

Название речки Даренки и села Дарны, по всей вероятности, связаны с началом зем­леде­лия. Оно тогда в основном было подсечным. Рас­чистить значительный участок под пашню было делом крайне трудным. Поэтому на деревьях делались глубо­кие зарубки, деревья «подсекались», а затем погибший и высо­хший лес выжигался. Отвоеванная у леса пашня быстро истощалась, и тогда таким же способом гото­вился сле­дующий участок леса. Согласно словарю В.И. Даля, слово «дор» обозначает «росчисть, свобод­ное, открытое место». Автор современного словаря географических названий Под­московья уточ­няет: «дор» - участок, на котором лес вырублен и выкорчеван, т. е. выдран. Автор строго привязывает это название к языку кривичей. В Подмосковье и вообще в Центральной России название Дор, Доры встречается до­вольно часто. Не исключено и другое объяснение: название села может происходить от слова «дар», как, например, известное поместье семьи Достоевских под Зарайском - Даровое.

Надо заметить, что в разных документах XV-XX веков название речки писа­лось различно - Доренка, Даренка, Дарья и даже Даринка. Два варианта названия села (Дорна и Дарна) могли встречаться в одном и том же документе. В более позднее время село иногда называлось Дарны или Дорны, иногда даже Дарно.

В XII-XV веках поселения по рекам Песочне и Даренке проходят тот же путь, что и другие земли Северо-Восточной Руси: они входят в состав Владимиро-Суздаль­ского княжества, переживают монголо-татарское нашествие, с началом возвышения Москвы попадают под ее власть, во время ослабления Московского княжества после смерти Дмитрия Донского оказываются в Звенигородском уделе, но затем снова возвращаются к Москве и входят в огромный Москов­ский уезд. Он делился на станы и волости, по площади приблизительно равные современ­ным рай­онам. Дарна находилась на административной границе. Поселе­ния на левом берегу речки Даренки - Дарна и Ивановское-Высокое входили в Су­рож­ский стан, на противоположном берегу находились земли Горетовой волости - Рычково и Ивановское - Кашино.

В земельных документах русского средневековья обычно четко разграничиваются разные типы поселений. Это село, сельцо и деревня. Деревня - поселение крестьян, часто состоящее всего из одного двора. Она обычно называлась по имени ос­нователя и хозяина двора: Ивановская, Петровская, Васильев­ская, Андреевская, Ермолина, Еремеева, Сы­соева и т.д. Село первоначально было местом жительства хозяина земли-вотчинника или поме­щика. В селе ставился господский двор с жилыми и многочисленными хозяйственными по­строй­ками, жили холопы, лично зависимые от хозяина. В средние века в селах начинают возво­диться церкви, которые первоначально находились на погостах. Названия сел обычно происходили от родовых прозвищ владельцев или от наименований церквей. В более позднее время се­лом стало называться исключительно поселение с храмом. Сельцом обычно именовалось поселение с гос­подской усадьбой, но без церкви.

Древнейшая письменная история поселений на речке Даренке не дает полной ясности в вопросе о времени первого упоминания Дарны. По документам известны два села с одинаковым названием Доренское. В 1451 году ве­ликая княгиня Софья Витовтовна, жена Василия Дмитриевича Мос­ков­ского (сына Дмитрия Донского) составляла свое духовное завещание. На помин души, как это было заведено, она раздала большие земельные владения храмам и монастырям. Свое село Баню (район современного города Красногорска) она отдала Архангельскому со­бору в Кремле. Вознесенскому монастырю, в котором хоронили всех женщин великокня­жеского дома, оставила свое село Доренское. Это первое упоминание села с таким на­званием в известных нам документах. Но соответствует ли оно современной Дарне?

Вознесенскому монастырю действительно долгое время принадлежали два больших села на речке Даренке - Алексино и Еремеево. Вероятно, одно из них в XV веке и носило второе название «Доренское», и речь в завещании княгини Софьи Витовтовны шла именно о нем. Второе же село Доренское, существовавшее в XV веке, долго было вотчиной Пушкиных. Именно оно позднее стало известно как Дарна. Оно указано в разъезжей грамоте 1490-1499 гг., которая устанавливала гра­ницу между землями сел Доренского и Павловского. Таким образом, со времени первого упоминания села в сохранившихся письменных источниках прошло более 500 лет.

Грамота называет владельцем села Доренского Ивана Ива­новича Моло­дого (или Малого) Товаркова-Пушкина. Род Пушкиных происходил от Гаврилы Алексича, витязя великого князя Александра Невского. Его сыновья были боярами в Твери. При Иване Калите «всем родом» внуки героя Невской битвы выехали в Москву. Род был богат и знатен и занял в среде московского боярства высокое положение. Тогда же, по всей видимости, Пушкины и получили свои земельные владения, лежащие по среднему течению Истры и ее притокам. Раз­ным ветвям этого рода принадлежали Павловское, Лужки, Бужарово, Синево-Мушкино, Сафонтьево, Лами­шино, Раково, Ананово, Мартюшино, Микулино, Огниково, Куртасово (вместе с деревней Духа­нино), Дарна, Рычково, Кашино, Ивановское-Высокое, Трусово, Вельяминово, Полево, Троицкое (Бобырево).

На Руси не было обычая передачи имения старшему сыну. Вотчины обычно дели­лись между наследниками, дробились, и поэтому многие роды стремительно беднели. Огромное владение Пушкиных по Истре начало быстро распадаться со времен Дмитрия Донского и почти ис­чезло к концу правления Ивана Грозного.

Товарковы были самыми удачливыми в роде Пушкиных. Первый известный владелец села Доренское Иван Малой Товарков служил при дворе Ивана III. Он был в числе московских войск, которые ходили на Новгород, чтобы присоеди­нить его к Москве. У двух сыновей Ивана Малого (оба носили одинаковое имя – Андрей) не было наследников мужского пола. Поэтому свои земли на Истре и Песочне они и их дочери постепенно про­давали и отдавали Чудову монастырю. iii Чуть позднее значительную часть земель выкупил И.И. Полев. До нашего времени существует деревня Полево (ныне – район города Истры), сохранившая в своем названии имя этих владельцев.

Документы по истории села Дарны следующего столетия не сохранились. Оно появ­ля­ется в писцовых книгах (так назывались общие переписи земли и населения России XV-XVII вв.) только после смерти Ивана Грозного, в 1580-х годах. Описание Подмосковья этого времени показывает бывшее крупное село запустелым. В пустоши Дарна числилось немного пахотной земли, основная часть «лесом поросла», еще был большой луг, с которого косили 640 копен и лес размером полверсты на полвер­сты.

В этих писцовых книгах пустошь Дарна называется поместьем Ивана Ивановича Полева, кото­рое взял на оброк Леонтий Курчев. Курчевы были одним из ответвлений все того же большого рода Пушкиных. В XVI веке они владели такими крупными селами и деревнями на Истре как Куртасово, Огниково, Трусово, Вельяминово, Ламишино и Кречково (Рычково).

Таким образом, Дарна не только меняет хозяев, но из вотчины становится поместьем. Можно предположить, что земли села Доренского попали в казну после прекраще­ния рода Товарковых и были отданы Полевым в поместье. Возможно, что Дарна была отдана вместе с соседними землями Чудову монастырю и позднее, так же, как Ивановское - Высокое, поступило в казну.

Средневековье не знало частной собственности. Всякое земельное владение было жалованьем за службу – собственную или предков. Однако между вотчиной и поместьем – двумя основными формами землевладения – была разница. Вотчина продавалась, передава­лась по наследству, могла быть отдана в монастырь на помин души. Поместье же было простой, натуральной платой за службу, заменявшей деньги. В случае не­явки или побега с государевой службы помещик лишался этого участка земли. Постепенно разница ме­жду вотчиной и поместьем стиралась, поместные дачи все реже перетасовывались. И все-таки родовая вотчина была более надежным владением, и долго действовали порядки возврата утраченной вотчины в род. Поэтому закономерно, что Пушкины пытались как-то вернуть свои земли, и именно с этой целью Леон­тий Курчев взял Дарну в оброк (то есть в аренду).

Дарна в начале XVII века

Начало XVII века - тяжелое время для Московского края. Трехлет­ний неурожай при Борисе Годунове привел к опустошительному голоду. После­довавшая за этим Смута довершили картину крайнего упадка. В эти годы через западные районы Подмосковья не один раз прошли отряды поляков, ватаги казачьих атаманов, шайки бродяг, беглых крестьян и просто голодающих людей. Полтора года в Тушине стоял Лжедмитрий II. Мародеры из тушинского лагеря буквально опустошили северо-запад Подмосковья. В документах этого времени перечислены сотни деревень, которые обезлюдели и стали пустошами.

Владельцем Дарны в Смутное время был дьяк Истома Карташев. Он выкупил Дарну из казны, и она снова стала считаться вотчиной. Дьяк Истома Захарьевич Карташев начал службу в последние годы правления Ивана Грозного и при его сыне Федоре Иоанновиче был уже вто­рым дьяком Разрядного приказа. Приказы были высшими органами управления и суда в Мос­ков­ском царстве. Они управлялись членами Боярской Думы, но ос­новная работа лежала на дьяках. Дьяки были основой управ­ленче­ского аппарата. Они, как правило, происходили из незнатных или захудавших семей и своим положением были обязаны только личным, деловым качествам. Дьячество счита­лось уроном «чести» для служилого человека, но оно было очень выгодно. Кроме жа­лова­ния были и дополнительные источники дохода, взятки то­гда были в порядке вещей. Разрядный приказ (Разряд) учитывал служебное положение всех дворян в государ­стве, кроме самых высших чинов. Назначение на должность, разбор спорных дел, наказания за провинности - все это было в руках должностных лиц Разряда. Поэтому значение этого при­каза было велико, а служащие там дьяки и подьячие имели большой вес.

Истома Карташев прослужил в Разрядном приказе больше 20 лет. Он - активный участник событий Смутного времени. В 1609 году он был одним из руководителей обороны Мо­сквы от «тушинского вора». В качестве такового он рассылал наказы многим лицам, в том числе - дьяку Павлу Матюшкину, своему соседу по вотчине, владельцу деревни Кашино. Павел Матюшкин отвечал за охрану Воронцовских ворот, и ему прика­зывалось «стоять со всеми людьми с великим береженьем и беречись от приходу воровских людей не с одной стороны, а ворота велеть запереть, а людей в город и за город не пропу­щать». Позднее Истому Карташева отряжали на борьбу с поляками во Владимир и Воло­гду. В сентябре 1612 года часть малороссийских казаков, отделившись от польского вой­ска, взяла Вологду. Истома Карташев при этом погиб. Его жена Степанида Юрьевна после смерти мужа сразу же продала вотчину на Даренке.

Покупателем Дарны стал однородец Пушкиных - Федор Чеботов. Он был последним представителем этой ветви рода. Федор Чеботов был хорошим хозяином. Он поставил в Дарне свой двор и, вероятно, сам жил на этом же дворе. Здесь же жили «деловые люди», т.е. лично зависимые от него наемные ра­ботники. Дарна снова была заселена крестьянами. В 1625 году в ней числились 4 двора (по 2 кресть­янских и бобыльских). Через 10 лет население деревни выросло в несколько раз. В 1635 году в деревне уже 12 дворов.

За полным отсутствием документов трудно сказать, постигла ли Федора Чеботова служебная катастрофа, или просто вотчина была забрана в казну после его смерти. Так или иначе, но в 1635 году Дарна снова числится в государевых землях и поступает в поместную раздачу. Земли в Московском уезде уже прочно заняты, и поместных дач не хватает. Поэтому Дарну делят на три части и раздают в поместье Лариону Сумину, Кузьме Трусову и Калли­страту Жохову.

Сумины-Курдюковы происходили из рядовых можайских служилых людей, но в правле­ние Ивана Грозного начали понемногу выдвигаться. Впервые Ларион Сумин появляется в официальных документах по весьма скандальному случаю. В первый год царствования царя Ми­хаила Федоровича он был послан на размежевание границы с Польшей. Там во время мест­нической ссоры с князем Василием Ромодановским он громогласно обвинял героя Смутного времени, князя Дмитрия Михайловича Пожарского в попытке за деньги занять царский престол. Пожарские и Ромодановские происходили из одного рода, и жалоба царю была принесена немедленно. Скандал получил огласку, но на дальнейшую карьеру Ла­риона Сумина повлиял мало.

То, что такой неродовитый человек, как Ларион Сумин заспорил о местах с князем Ро­мода­новским, говорит о многом. В XVII веке множество «новых людей» пробивает себе дорогу вверх по служебной лестнице, не считаясь с тради­циями местничества. Ларион Сумин был одним из таких людей нового склада. Он начинает службу при дворе стольником. Затем, побывав на южной границе, он возвращается ко двору и с 1627 года занимает здесь очень почетные места. На торжественных приемах в дни великих праздников он сидит за государевым столом вместе с первыми людьми государства. В 1628 году он - в числе приглашенных на новоселье в новые палаты царя. В 1628-1631 гг. Сумин назначается на трудную, но выгодную службу в Сибири, становится воеводой в Кетском остроге, в 1634-35 гг. - устанавливает границы («разводит рубежи») с Польшей.

В Дарне на долю Сумина причиталось 2 крестьянских и 1 бобыльский двор с четырьмя му­жиками, один двор был пуст - Чеботов вывез крестьян в свою деревню.v

Другие совладельцы Дарны - Трусовы выводили свой род от общего предка с великими родами Романовых и Шеремете­вых. Возможно, что в XVI веке они служили боярам Романовым. В Смутное время Андрей Григорьевич Трусов был воеводой в не­скольких городах. В 1613 году русский отряд под его командова­нием оборонил Тихвинский монастырь от шведов и положил начало освобождению Новгородской земли. Подвиг Андрея Трусова описан в «Сказании об осаде и сидении в пречестной обители чудотворныя иконы Тихвин­ския». Его сын Кузьма приводил вологодские города к присяге царю Васи­лию Шуйскому.

В 1628 году Кузьма Трусов в придворном чине стряпчего присутствует на приеме персидских купцов царем Михаилом Федоровичем. Стряпчие был самым низшим придворным чином. Они наблюдали за кухней и оде­ждой государей. По своей должности они часто бывали на торжест­венных церемониях и обязательно сопровождали царя в поездках. Для многих этот чин был первой ступенькой в карьере.

В 1642 году Кузьма Трусов находился на ответственной службе - на межевании границ с Польшей в Путивле. Там он ввязался в спор с главой делегации князем Федором Волкон­ским и «бил челом царю» в том, что ему не пристало подчиняться князю. При этом он упоминал подвиг своего отца и близость к Романовым. Другая сторона обвиняла Кузьму Трусова в контрабандном ввозе спиртного: «из-за рубежа де привезли вина телегами». Приговор был суровым: «Государь велел сказать, что ты бил челом на князь Федора не делом: Волконские люди честные, а вы людишки боярские, обычные, а иные ваши роди­тели служат и в боярских дворах; и за то князь Федорово бесчестье велел Государь тебя по­садить в тюрьму». Трусов сидел в тюрьме и, возможно, был бит батогами. Но подал еще вторую челобитную и прекратил дело только после резкой отповеди и угрозы ссылки в Сибирь.

В той части Дарны, которая принадлежала Трусову, было 4 крестьянских и один бобыль­ский двор, в них считалось 5 жителей мужского пола.

Третий совладелец Дарны - Каллистрат Иванович Жохов сделал успешную карьеру в московских прика­зах. В 1632 году он был вторым объезжим головой в Кремле (фактически - заместите­лем коменданта Кремля), позднее - дьяком на Кавказе, а в 1646 г. был послан на Двину. На Двине тогда начали строить укрепления и новый торговый центр - Архангельск. В 1646 году молодой царь Алексей Михайлович приказал принять меры против иностранцев, что «стали тайно приходить» и стоять на берегах Бе­лого моря, т.е. заниматься незаконной торговлей. Был дан указ поставить на берегах Двины башни и запереть устье реки цепью. Это и было выполнено Каллистратом Жоховым. Возведение сторожевых башен стало началом будущего города Архангельска. Жохов выслужил очень значительное земельное и денежное жалова­ние, в которое входила и часть деревни Дарна. В конце жизни он достиг предела мечтаний не­знатного служилого человека - попал в дворянские списки.

За Жоховым в Дарне числилось 3 крестьянских двора, да одного крестьянина вывез к себе прежний владелец - Федор Чеботов. Сообщение документа о том, что владелец вывез своих крестьян на другие земли обычно для XVII века. Дело в том, что после Смутного времени главной проблемой страны и каждого земледельца были рабочие руки, вернее, их катастрофическое отсутствие. Необходимо было заселить пустующие земли, чтобы они давали доход. Для этого владельцы земель пускались на все возможные хитрости. Крестьян привлекали льготами, увозили обманом, принимали беглых, на землях поселяли пленных.

Позднее Каллистрат Жохов сумел превратить свое поместье Дарну в вотчину и, вероятно, выкупил часть деревни у своих соседей, но вскоре продал деревню Афанасию Боборыкину.

Ближайшие деревни рядом с Дарной уже принадлежали Боборыкиным. Округляя семейные вла­дения, в 1640-х годах Афанасий Боборыкин купил у Каллистрата Жохова половину Дарны, и вскоре ему принадлежало две трети селения. На его долю первоначально приходилось 4 крестьянских двора с шестью крестьянами. Бобо­рыкин поставил в Дарне свой хозяйственный двор с приказчиком и вместе с соседом уст­роил пруд («Да под селом Дарною пруд опче с князь Степаном Шеховским»). Заметим, что в документе XVII века живет память двухвековой давности о том, что Дарна до того как запустеть была селом.

Боборыкины были одним из самых известных боярских родов в Москве. Они были в родстве с Шереметевыми, За­харьиными-Кошкиными (будущими Романовыми). Уже в XIV веке их родоначальники занимали первые места на служебной лестнице. Но затем для Боборыкиных начинается полоса неудач, они превращаются в захудалых новгородских помещиков. Впервые они по­явля­ются в Москве после двухвекового отсутствия уже при новой династии. Романовы охотно привлекали к своему двору однородцев и давали им не слишком вид­ные, но вполне достойные места. В 1620-х годах в стольниках и по московскому дворянскому списку служили уже шесть Боборыкиных.

Основная служба Афанасия Федоровича Боборыкина прошла при дворе Михаила Федо­ровича - первого царя из династии Романовых. Он начал свою карьеру стряпчим, затем стал одним из стольников, прислуживающих за царским столом во время парадных обедов. Стольник - это уже значительный придворный чин, который давал право и на иную службу: на воеводствах, в полках и посольствах, в приказах. Афанасий Боборыкин на несколько лет становится воеводой на южных границах, а затем в городе Воронеже (1644 г.), это была вершина его карьеры и последняя служба.

Кроме того, Афанасий Боборыкин прославился своим чудесным исцелением в 1625 году от Ризы Господней. Часть Ризы долгие века хранилась в грузинском соборе в Мцхети и была захвачена войсками шаха как военный трофей. В те годы Персии крайне важно было зару­читься нейтральным отношением России к завоеваниям шаха Аббаса на Кавказе. Эта святыня была привезена послом персидского шаха в дар московскому царю. В Москве приняли подарок, хотя и сделанный мусульманским правителем. Новая династия Романовых была освящена этой всемирной христианской свя­тыней. Риза Господня была помещена в Успен­ский собор. В честь нее был установлен праздник (10 июля). В Прологе (книге для христианского чтения) было помещено Сказание о Ризе Господней. В Сказании описана вся история пленения Ризы (хитона) Господня войсками Аббаса и передача ее русским послам. В Мо­скве «митрополит и священники повелением святейшего патриарха ходили и на недужных хитон Христов возлагали, и болящие различными недугами скорое исцеление принимали и были здоровы, славу и благодарение Христу Богу воссылали. И повелели в великой со­борной церкви Успения Пресвятой Богородицы на западной стороне, в углу, место устроить очень почетное и украшенное, где есть и образ Живоносного Гроба Господня, и это неис­тощимое богатство, Ризу Христову достолепно там положить». В короткий срок от святыни исцелились 14 человек, о чем были составлены подробные рассказы.

В разрядных книгах (официальных придворных росписях о службе) сохранился текст об исцелении стольника Афанасия Боборыкина, записанный с его слов. Текст сохранил живую интонацию подлинного русского языка XVII века. «Простил Господь от Ризы Спасовы стольника Офонасья Федорова сына Баборыкина; находила на него страсть, и сказывал, как ему сделалось: был де он в великой четверг у стояния, и как де от стояния пришел к нему, дьявольским наветом, нечистый дух и почал его давить и на брюхе у него лег. И он де обра­зумился и учел молитву Иисусову творить и встав де, хотел ко образу Пречистыя Богоро­дицы приложиться, и его де, не допустя до образа Пречистыя Богородицы приложиться, бросило на постелю; и он де начал кликать людей своих... и послал по священника. И свя­щенник де пришел к нему со Святою водою окропил, и ему де в те поры не полегчало, а хо­дил де он молиться ... и ему в те поры кабы стала тягость великая и ко святым де прило­житься не припустила, и с тех де мест и по ся места на него страсть находила, и ужасть в сердце держала и в хоромы ходить блюлся без людей. И как де я нынче в соборную церковь пришел молиться и милости Божии просить и при­шел де ко Гробу Господню, и перекрестился и поклонился в землю; и как де я встал с земли, и ужасть у меня от сердца и страх отложился и легость де мне во всем дал Бог».

В 1648 году Афанасий Боборыкин умер и оставил Дарну своей жене Олене. Совладельцем Дарны был князь Степан Никитич Шаховской. Пруд в Дарне был общим. Кроме части Дарны князь Степан Шаховской был еще владельцем деревни (бывшей пустоши) Дьяково на речках Даренке и Макарихе. В 1646 году в деревне насчитывалось 4 крестьянских двора.

В 1648 году Дарна перешла к новому владельцу – Григорию Стрешневу. Стрешневы были бедным и незнатным родом, пока Евдокия Лукьяновна Стрешнева ни стала супругой царя Михаила Романова. Ее внучатый племянник, а стало быть - троюродный брат царя Алексея Михайловича, Григорий Максимович Стреш­нев стал на несколько лет владельцем Дарны.

Возвышение родственников цариц в XVII веке было обычным делом. Как правило, пер­вые цари из династии Романовых выбирали себе жен из семей рядового дворянства. Родные новой царицы занимали почетные должности и даже попадали в Боярскую Думу. Таким образом в высшую знать выбились Стрешневы, Милославские, Апраксины, Нарышкины и родст­венники этих семей - Матюшкины, Римские-Корсаковы, Головкины и другие.

Родственные отношения с царской семьей отнюдь не освобождали от службы. Максим Стрешнев в 1640-х годах был послан на очень ответственное место, в Западную Сибирь, воеводой города Верхотурья. К этому времени, когда в Сибири уже выросли города, ост­роги и села, особенно важными стали дороги в Центральную Россию. По ним шел хлеб и другие припасы, а в обратном направлении везли главное богатство России - драгоценные меха. Город Верхотурье называли «воротами Сибири». Традиционно весь XVII век вое­во­дами в этом стратегически важном городе были царские родственники.

Максим Стреш­нев, так же как и другие должностные лица в Сибири, выполнял множество дел: строил речные суда, расширял ярмарки, контролировал таможни, ставил кре­пости, храмы и жилье. Но было и особое дело государственной важности - поиски полезных ископаемых. В XVII веке Россия получала медь и серебро только из-за границы. Растущему государству нужно было много серебряных денег и оружия. Для этого была необходима своя добыча же­лезной руды и цветных металлов, поэтому всем сибирским воеводам предписывалось вести геологические разведки и образцы руд присылать в Москву с точным указанием, где они взяты.

Максим Стрешнев взял на сибирскую службу своих сыновей. И они, несмотря на свое близкое родство с царем, проходили по сибирским рекам многие версты в поисках ценных металлов. В 1645 году Стрешневы нашли медную руду на реке Тагил. В двух кожаных мешках она была отослана в Москву. Там были проведены пробные плавки, которые дали медь. Молодой царь Алексей Михайлович хвалил своих родственников, обещал всякую по­мощь людьми и деньгами. Но строительство рудников и заводов развернулось только в начале следующего столетия. На том месте, где Стрешневы нашли руду, вырос богатейший Нижнетагильский горнопромышленный район, который долгое время принадлежал Демидовым.

В 1654 году Григорий Стрешнев продал деревню Дарну стольнику И.И. Чаадаеву. Иван Ива­нович Чаадаев одним из видных дипломатов своего времени. Он начал службу в 1640 года и от­личился в войне с Польшей. Был воеводой в Киеве после смерти Богдана Хмельницкого, когда преемники гетмана боролись за власть. Чаадаев в эти трудные годы сумел добиться признания у киевлян, всегда выступая за их интересы. В 1666 году он стал воеводой в Архангельске. Город приобретал значение международного порта и здесь требовался человек с большими дипломатическими способностями. В 1676 году Чаадаев был пожалован чином окольничего, вторым по значению в Боярской Думе. Несколько лет он возглавлял Сибирский приказ.

Основная служба И. Чаадаева проходила в посольствах. Он не менее 6 раз ездил в Польшу, с ко­торой в конце концов и заключил «вечный мир». За это он был пожалован огром­ной суммой в 3000 серебряных ефимок (иоахимсталеров). Кроме того, Чаадаев был послом в Вене и Венеции. Во время «хованщины» (1682 г.), когда столица фактически была в руках стрельцов, он сохранил верность царевне Софье. В конце жизни он ездил с царем Иоанном Алексеевичем по монастырям или оставался «ведать» Москву. Умер И.И. Чаадаев в 1696 году. Известный рус­ский философ XIX в. Петр Яковле­вич Чаадаев – его праправнук по прямой.

Иван Чаадаев был последним частным владельцем Дарны. С 1658 года она вошла в со­став земель Новоиерусалимского монастыря.

Строительство нового Иерусалима

Середина XVII века резко изменила историю Истринского края. Здесь, где до того времени не было ни крупных городов, ни монастырей, возник грандиозный ансамбль Нового Иерусалима.

Создателем этого великолепного монастырского центра стал патриарх Никон (1605-1681), которого справедливо считают одной из самых ярких фигур русской истории XVII века. Выходец из нижегородских крестьян, он в 47 лет стал главою русской церкви. Деятельность Никона не ограничивалась только патриаршей кафедрой. Он принимал самое активное участие во всех политических делах: способствовал русско-украинским связям и борьбе за выход России к Балтийскому морю. Во время отъезда молодого царя Алексея Михайловича к войскам именно патриарх управлял всеми государственными делами.

В полном согласии патриарха и царя были задуманы исправления в церковных книгах и обрядах, проведенные по греческим образцам. Три монастыря, построенные патриархом Никоном, также соответствовали замыслу церковной реформы. Все они повторяли известные во всем христианском мире святыни – Крестный монастырь в Палестине и Иверский на Афоне. Главным созданием патриарха Никона стал Воскресенский Новоиерусалимский монастырь на берегах Истры.

Новый монастырь должен был иметь свои хозяйство и земельные владения. К этому времени все терри­тории в центре России были освоены и поделены. Землю нужно было покупать. Сделать это можно было только в обход законодательства, которое запрещало монастырям какими бы то ни было способами приобретать населенные имения. Для монастырей патриарха Никона сделали исключение. Каждая покупка подтверждалась особой царской грамотой.

C 1656 года патриарх Никон начал собирать земли для Нового Иерусалима. Пока новая обитель только создавалась, все купчие оформлялись на Валдайский Иверский монастырь, также по­строенный патриархом. Первым приобретением будущего монастыря стало село Воскресенское с деревнями. В деревне Рыч­ково в этот год насчитывалось 14 дворов крестьян с 35-ю жителями мужского пола. За село и три деревни (Макрушу, Котельниково и Рычково) Роман Боборыкин получил крупную сумму - две тысячи рублей.

2 июня 1657 года Роман Боборыкин продал патриарху Никону Ивановское-Кашино. В деревне было 5 дворов. На момент продажи Кашино было не в столь цветущем состоянии, как остальная вотчина Боборыкина. В деревне было четверо беглых крестьян с женами и с детьми. Поэтому в купчей специально оговаривалось, что новый владелец может «тех беглех крестьян приказать сыскивать». За Кашино Роман Бо­борыкин получил тысячу рублей. В этот же год была куплена и деревня Новая. Она находилась на противополож­ном от Кашино берегу Даренки, у ее впадения в Песочню, когда-то была в роду Пушкиных, затем в качестве приданого перешла к Трубецким. В 1657 году боярин Трубецкой продал ее патриарху Никону. В конце XVII века деревня запустела после по­жара, а жители были переведены в Кашино. В 1657 году царь Алексей Михайлович передал в Новый Иерусалим половину Иванов­ского-Высокого, заплатив за него князю Семену Хованскому 700 рублей. Вторая половина Ивановского поступила в Новый Иерусалим формально из Левкиева монастыря.

Наконец, в 1658 году патриарх Никон купил у И.И. Чаадаева «вотчину в Московском уезде в Сурожском стану деревню Дорну на речке на Доронке и на речке на Песочне, а в ней двор вотчинников со всем дворовым строением».

Население Дарны на этот год точно установить нет возможности, в купчей указано только 5 крестьянских дворов без перечисления, как это делалось обычно, их обитателей мужского пола. Один из крестьян носил прозвище-фамилию, указывающее на его происхожде­ние, - Костромитин. Его брат «Юрка Иванов сын Костромитин з женою и з детьми» и еще один крестьянин Ивашко Алексеев с семьей были в бегах.

В купчей пере­числены пустоши, «тянущие» к деревне: Дедово, Ряпкино Большое и Малое. Вотчина была продана полностью, «со всею пашнею, и с лесом, и с сенными покосы, и с болоты, и с рыбными ловли, и со всякими угодьи, куды к той вотчине к деревне ходил плуг и соха, и коса, и тапор по старым межам и по писцовым книгам, а взял я, Иван, за тою всю вотчину за деревню Дорну со крестьяны, с пустошми и со всеми угодьи у него, Великого Государя Святейшаго патриарха две тысечи рублев денег московских серебреных мелких». Эта сумма говорит многое о размерах Дарны, - две тысячи рублей стоило и село Воскресенское с тремя населенными деревнями.

6 июля этого же года царь Алексей Михайлович дал послушную грамоту крестьянам де­ревни Дарны, в которой определяются их повинности. Грамота обращается к крестьянам, которые живут в деревне или начнут жить на пустошах, если монастырь станет их засе­лять. Обращение прямое: « А вы б, все крестьяне, Великого Государя Святейшего Никона патриарха приказных его людей, которые по ево Великого государя указу в той вотчине для всякие расправы будут, слушали, пашню на него великого государя пахали и доход ево платили».

С 1658 года положение и самого патриарха Никона, и созданных им монастырей круто меняется. В этом году, спустя шесть лет после своего избрания главой русской церкви, патриарх Никон уехал из Москвы в Новый Иерусалим, оставив патриаршую кафедру. Конфликт светской и церковной властей продолжался более восьми лет. Эти годы опальный патриарх почти безвыездно провел в Новом Иерусалиме, занимаясь делами его строительства. На берега Истры были собраны сотни мастеров не только из России, но и из Белоруссии, Литвы, Украины. Все крестьяне подмонастырской вотчины участвовали в строительстве самого большого собора на Руси - копии палестинского Храма Гроба Господня. Они валили лес, делали кирпич, жгли известь. Некоторые крестьяне стали учениками лучших мастеров, возводивших Воскресенский собор.

У самого знаменитого керамиста этого времени, выходца из Белоруссии Степана Иванова по прозвищу Полубес, изразцами которого украшены многие храмы Москвы, учился Петр Ларионов из Дарны. Он достиг немалых успехов. В 1666 году, после осуждения патриарха Никона, мастеров из Нового Иерусалима забрали в Москву. В списке мастеров – учеников Полубеса, находится и «Петрушка Ларионов», крестьянин из села Воздвиженского (Дарны), который делал сырые изразцы для украшения собора. Его учитель ручался и за то, что Ларионов уже научился «наводить краски» и делать печные изразцы, т.е. стал полноправным мастером.

После удаления патриарха Никона из Москвы три основанных им монастыря со своими селами оказались в странном юридическом положении. Они остались как бы личным владением опального патриарха. В документах отмечалось, что хозяйство этих монастырей остается нераздельным.

С 1661 года началось долгое и крайне запутанное дело по жалобам Р.Ф. Боборы­кина на патриарха Никона. Споры о земле были обычным делом. Эта распря осталась бы незаме­ченной, если бы не касалась первых лиц государства и не имела бы такого яркого политиче­ского оттенка. Совершенно ясно, что Боборыкин решил использовать опалу патриарха в своих корыстных интересах.

Из бывшей большой вотчины Боборыкин оставил себе сельцо Бобырево. При продаже Рыч­кова и Кашина земли не смогли четко размежевать. Это и привело к ожесточенным спорам. Боборыкин начал с простых обвинений монастырских крестьян в постоянных набегах на его сенные покосы. За потравленный хлеб и увезенное сено патриарх Никон предложил ему 600 рублей - цену совершенно невиданную (столько стоила небольшая деревня). И Боборыкин вволю воспользовался опалой патриарха – «со стола все 600 рублей взял и сказал: «Это мне за по­ло­вину».

Роман Федорович Боборыкин, по свидетельству современников, был человеком несговорчивым. Он постоянно жаловался, что земли у него отняли силой, а ему причитается не 2, а 8 тысяч рублей. В 1663 году, когда надежда на мирное решение дела патриарха Никона практически ис­чезла, он добился присылки трех комиссий по его спору, каждая из которых возглавлялась все более высокопоставленными лицами. Последняя жалоба Боборыкина со­держала уже уголовные и политические обвинения против бывшего патриарха и самое страшное из них - что он проклял царя.

Челобитная Романа Боборыкина произвела впечатление при дворе. Царь со слезами на глазах жаловался на патриарха Никона боярам. В Новый Иерусалим послали целую команду стрельцов и лучшего законника боярина Н.И. Одоевского. Расследование было жестким, но к земельным спорам оно уже не имело никакого отношения. Во всех исках Бо­борыкину было отказано, и его претензии на получение восьми тысяч рублей были отклонены.

Дело Боборыкина ускорило решение судьбы патриарха Никона. В конце 1666 года был собран Собор вселенских патриархов, который лишил Никона сана и обрек на ссылку в северные монастыри фактически до конца жизни. Этот Собор определил и будущее Воскресен­ского монастыря: он перестал именоваться Новым Иерусалимом, но сохранил за собой значительные земли, в том числе и поселения на Песочне и Даренке.

Село Дарна в составе монастырской вотчины

«Монастырский» период в истории Дарны и соседних деревень сравнительно хорошо освещен в документах. Среди них есть и уникальные свидетельства современников. В 1665 году в Новый Иерусалим приехали гол­ландцы. Один из них - Николаас Витсен оставил интересные записки, в них - живое впечатление про­свещенного европейца от встречи с патриархом Никоном. О деревнях монастыря путешественник записал кратко: «Земли здесь кругом хорошо обработаны и густо заселены. Ночью в пути мы слышали, как жутко выли волки; они были очень близко от нас; на утренней заре мы видели лисиц и слышали пение многих птиц».

Хотя Витсену показалось, что земли хорошо обработаны, документы монастырского ар­хива говорят скорее об обратном: хозяйство развивалось, но рабочих рук явно недоставало. Поэтому к концу XVII века в монастырских селах было еще много необработан­ной земли. Так, в Ивановском-Высоком в десяти пустошах была только пашня, «лесом поросшая», и только в двух – «пашня наездом». В Дарне и в Кашино пашня обрабатывалась «перелогом», то есть периодически переносилась на новое место, а старое оставалось «отдохнуть», восстановить свое плодородие. Была и земля, которая именовалась «пашенный лес» в память об очень давней распашке, которая успела порасти деревьями. В Рычково следы хозяйствования были явственными: здесь «росщистная» (т.е. вновь расчищенная) земля соседствовала с пе­релогом и «пашенным лесом». В Дарне был большой лес и много лугов.

Вообще же, в центральных уездах России тогда уже установилась трех­польная система земледелия. Вся пашня делилась на три поля – озимое, яровое и пар (оставленное для «отдыха»). Каждый новый год они менялись ролями. Урожаи были невелики, в среднем рожь давала урожай «сам-3» (т.е. получали всего в три раза больше, чем посеяно семян). На огородах са­жали капусту, морковь, свеклу, лук, чеснок, репу, которая до появления картофеля была важным продуктом питания. Каждый крестьянский двор кроме пашни получал сенокос. Держали обычно не­сколько коров, не столько для молока, сколько для удобрения земли.

По книге монастырских владений 1668 г. видно, насколько выросло население вотчины за время монастырского управления. В четырех деревнях в 68 дворах жило 210 крестьян. Если прибавить жен­щин, то общее население этой вотчины было не меньше 400 человек. В Дарне был постав­лен монастырский двор. Пустошь Тихонову начали было заселять крестьянами, но затем пе­ревели их в Дарну.

Большие перемены произошли в Рычкове. Оно полностью поменяло свое расположение: «Сельцо Крячково, Рычково тож, перенесено с суходола на речку Песочную вновь, а на прежних местех на суходоле двор монастырский, в нем два дворника». К тому же в деревне появилась мельница: «Да под той же деревнею Рычковою на реке на Песочне мельница монастырская, а в ней двои жернова со всем мелничным заводом». Беглые крестьяне из деревни Кашино так и не были найдены, к ним прибавились новые беглецы - всего 11 человек.

Через десятилетие, в 1678 году население заметно увеличилось: в четырех де­ревнях в 71 дворе насчитывалось 286 крестьян м.п. Возле Дарны «на полевой земле, что словет Соколья Горка - монастырский скотный двор», в нем живут 5 скотников. Скотник, кроме продуктов и жилья получал и жалование деньгами – в 1691 году - 1 рубль восемьдесят ко­пеек в год.

Монастырский двор был поставлен и в пустоши Дьяково, в нем - четверо скотни­ков. В Кашино стояла мельница, которую содержали крестьяне, платившие в монастырь значительный оброк (в 1693 году он составил 26 рублей). Выплатить такую значительную сумму (больше стоимости самого лучшего боевого коня) можно было только при условии, что мельница ра­ботала с большой прибылью. В Рычково мельница была монастырской. На ней работал мо­настырский старец, который собирал деньги за помол крестьянского зерна.

Кроме крестьян, в монастырских владениях жило и другое зависимое население. Одной из таких групп были «монастырские детеныши», т.е. слуги. В 1669 году три крестьянина из Ивановского и Воздвиженского поручились за крестья­нина Проньку Семенова, который поступал из крестьян в монастырские детеныши. Они обещали, что он будет «всякую работу работать, что по приказу власти укажут, и не пить, ни бражничать, ни с ворами на знатца, ни табаком, ни вином не торговать, а в монастыре и в монастырской казне ни над чем никакой хитрости не учинить». В случае, если Пронька Семенов нарушит эти условия, он и его поручители должны были платить в монастырь штраф.

Дарна в системе "русских палестин".»
Строительство Крестовоздвиженского храма.

С самого начала строительства Нового Иерусалима замысел не ог­раничивался только постройкой монастыря. Было задумано создание копий тех мест, о ко­торых каждый православный человек знал по евангельским текстам. Патриархом Никоном и его сподвижниками были переименованы многие территории по реке Ис­тре. Здесь зазвучали палестинские названия: река Иордан (Истра), горы: Фавор, Сион, Елеон, село Преображенское (Микулино), девичий монастырь Вифания.

Некоторые евангельские названия были даны при патри­архе Никоне, а о некоторых мы знаем только из более поздних документов. Возможно, что процесс переименования подмосковных мест затянулся на столетие. Но строительство храма Воздвижения креста в Дарне входило в первоначальную программу «русских Палестин». В системе подмосковных святых мест обязательно должно быть посвящение великому празднику Воздвижения Креста Господня.

Село называлось Воздвижен­ским уже в конце 1666 года, хотя известий о постройке храма тогда еще нет. В перечне мастеров, отправляемых из Нового Иерусалима в Москву, в Оружейную палату, назван и крестьянин (ставший учеником изразцовых дел мастера) из села Воздвиженского. Есть и документы 1668 года, в которых село значится под двумя назва­ниями (Воздвиженское - Дарна). Несомненно, что село вошло в «Русские Палестины» и названо Воздвиженским еще при пат­риархе Никоне.

Село Дарна – Воздвиженское было главным, но не единственным местом на юге от Новоиерусалимского монастыря, входившим в систему святых мест. Судя по всему, ему отводилась роль парадного въезда в центр «Русской Палестины», поэтому здесь были помещены и другие важнейшие пункты, названия которых указывали на библейские образцы. Документ конца XVII века говорит о том, что крестьяне деревни Рычковой «пашут в Рамских полях». На карте XIX века на берегу Песочни показана Рамская роща. Нет сомнения в том, что название «Рама» появилось здесь в XVII веке.

Рама упоминается в Ветхом Завете многократно. Но это не один город, а несколько. Прежде всего, это город пророка Самуила. В русской традиции наиболее известной была Рама, упоминаемая пророком Иеремией: «Голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, но их нет» (Иеремия, XXXI, 15). В Новом Завете это виделось как прообраз плача над младенцами, избиенными Иродом (От Матфея, II, 16-18). О Раме писал старец Арсений Суханов, современник патриарха Никона, подробно изучивший Палестину. По дороге в Вифлеем ему указали кладбище, где покоится Рахиль, мать Иосифа Прекрасного и Вениамина, брата его. Арсений Суханов понял, что Вифлеем входит как бы в Рамский «уезд». Рукопись Арсения Суханова внимательно изучалась в кругу патриарха Никона. Она стала источником знаний русских людей этого времени о Палестине. Именно по ней во многом строился невиданный на Руси храм Воскресения на Истре, повторяющий Храм Гроба Господня.

Документы XVIII века называют еще одно палестинское название в районе Пе­сочни и Даренки: бывшую пустошь Дьяково именуют Ермоном. К сожалению, отсутствие документов XVII века не позволяет с точностью решить, было ли название Ермон первоначальным, или его дали только в XVIII веке.

Ермон - самая высокая гора в Палестине. На ее вершине обычно лежит снеговая шапка. Ермон не раз упомянут в ветхозаветных книгах. Особенно часто эта гора фигурирует в тексте книги Иисуса Навина. От Ермона хорошо просматривается и гора Преображения - Фавор. Обе эти вершины упомянуты вместе в 88 псалме царя Давида: «Твои небеса и Твоя земля; вселенную и что наполняет ее, Ты основал. Север и юг Ты сотворил; Фавор и Ермон о имени Твоем радуются». Неоднократно упоминается Ермон и в текстах Псалтири, например: «Я вспоминаю о тебе с земли Иордан­ской, с Ермона». (Пс. 7, 41: 7). Особенно поэтично звучит стих из 132 псалма: «Как хорошо, как приятно жить братьям вместе. Это как драгоценный елей на голову, ... как роса Ермон­ская, сходящая на горы Сионские, ибо там заново дал Господь благословение и жизнь на­веки». На склонах Ермона много родников, которые ручьями сбегают в Иордан. Исток Иордана находится поблизости.

В кругу патриарха Никона о горе Ермон мог рассказать архиепископ Назаретский Гавриил. Он побывал в Москве в 1651 году. Ехал он через Украину, причем взял на себя тайную дипломатическую миссию – передал московскому царю письмо и поручение от Богдана Хмельницкого. Царь Алексей Михайлович встретил архиепископа с большим почетом. Гавриила Назаретского наградили деньгами и уговаривали остаться в Москве. К его словам прислушивались. Сохранились рукописи с поучениями архиепископа Гавриила, в них содержатся и рассказы о Палестине: «От Назарета же к полуденной стране есть равно поле, и посреди поля против Фаворской горы и ту есть Ермонская гора зело высока». Именно на этой равнине, по указанию Гавриила Назаретского, «ста Иисус на месте равныя и народи ученик его».

У подножия Ермонского хребта находится город Кесария Филип­пова. Это самый северный пункт, что посетил Иисус Христос в своих странствиях по Пале­стине. Именно в Кесарии он сказал своему ученику: «Ты - Петр, и на сем камне я создам Церковь мою». (От Матфея, IX, 13-20).

Переименования Дарны и ее окрестностей подчеркивали значимость этого торжественного въезда в «Русские Палестины». Холмистая местность позволяла от храма в Дарне увидеть главы Нового Иерусалима и лесистую гору Фавор за монастырем. Многие посетители Воскресенского монастыря впоследствии отмечали эту особенность местоположения села.

Самые ранние известия о деревянном храме в селе Дарна – Воздвиженское относятся к 1686 году. Храм Воздвижения Креста Господня был деревянный. Постройка самого храма стоила очень недорого. Но его нужно было наполнить необходимыми книгами, священными сосудами и иконами, а это уже выливалось в очень значительную сумму. Прежде всего, нужно было установить иконостас, при этом основным расходом была оплата труда художников. Храм снабжался набором священных сосудов (по­тир, дискос, звездица), напрестольным крестом, дарохранительницей и дароносицей, тканями (плащаница, покров на престол, облачения священнослужителей). Необходимы были кадила и осветительные приборы, а также набор богослужебных книг.

В конце XVII века, когда строился Крестовоздвиженский храм, широко доступны были печатные книги. Они стоили во много раз дешевле рукописей. Каждая такая книга ценилась от рубля до двух: но полный набор книг для храма обходился в значительную сумму. Кроме того, обязательным было напрестольное Евангелие, которое обычно украшалось металлическим, часто се­ребряным окладом. Полный причт церкви состоял из священника, который в средневековых документах назы­вался просто попом, дьякона, дьячка, пономаря и просвирни. В сельских храмах не часто бы­вал полный состав священнослужителей, дьяконы были большой редкостью.

Известно имя первого священника Крестовоздвиженского храма села Дарны - Федор Емельянов. В те годы Руси приходских священников обычно выбирала сама церковная об­щина. От кандидата на эту должность требовалась грамотность, и его качества и уровень образованности обязательно проверялись назначенными епископом людьми или самим ар­хиереем.

Обязанности сельского священника, кроме церковной службы, были очень разнообразны. Он был духовником для своих прихожан, очень часто - учителем для детей. Так как священник был самым грамотным лицом в округе, а иногда и единственным грамотным, то он привлекался и ко многим другим делам. Священники были свидетелями при составле­нии завещаний (письменных и устных), участвовали в земельных спорах и межевании, в мирских приговорах, везде, где кроме знания грамоты требовалось еще и поручи­тельство авторитетного лица.

Церковнослужители не были тяглым населением, то есть не платили налогов. Дети свя­щенников, жившие с ними, также причислялись к духовному сословию. Но с самих храмов не­которые деньги взимались. Крестовоздвиженский храм обязан был платить в Патриарший Казенный приказ по рублю 31 копейке в год. С XVI века любая приходская церковь обязательно наделялась участком земли. Священ­ники могли сдавать эту землю крестьянам или обрабатывать ее сами. Это было постоянным гарантированным доходом церквей. Остальные доходы - платы за требы, различные прино­шения и пожертвования были небольшими и зависели от возможностей и желания прихо­жан.

Монастырская вотчина в первой половине XVIII века

Петровские реформы положили начало новому периоду истории русской церкви. Было ликвидировано патриаршество, и церковное управление перешло в ведение Святейшего Синода, во главе которого стоял светский чиновник - обер-прокурор. Этот период, с 1711 по 1717 год в церковной истории часто называют «синодальным».

Положение русского духовенства в эту новую эпоху было двойственным. Государство постоянно урезало права и привилегии церкви, но оно не могло допустить падения авторитета духовенства в народе и полного слияния его с низшими слоями населения. В результате была создана система государственного православия, при которой священники сохранили сравнительно привилегированное положение, но обязаны были в своем служении подчиняться государственному интересу, в том виде, как его понимал император.

Усиление налогового давления на монастырские вотчины и вмешательства государства во внутрицерковные дела, при всей своей резкости, не было чем-то принципиально новым в отношениях светской и духовной власти. «Православная энциклопедия» пишет: «Этими мерами Петр развивал начала заложенные в устройстве еще Московского государства, но поистине революционным новшеством было придание духовенству административных и, до известной степени, политических функций. Приходское духовенство обязано было теперь объявлять все государственные законы во время воскресной службы, вести метрические книги (регистрацию бракосочетаний, рождений и смертей в приходе) и исповедальные росписи (кто из прихожан и когда исповедовался), выявлять раскольников и вести за ними наблюдение, надзирать за безместным духовенством, повивальными бабками и т.д. и, наконец, следить за регистрацией населения при ревизиях и доносить о незарегистрированных.

Таким образом, приходская церковь стала в какой-то мере представлять власть на местах, и власть не только духовную, но и светскую, выступала в качестве информационно-политического центра округи, где селяне узнавали последние правительственные решения. Отсюда же в высшие сферы шла информация о благонравии местного населения.

Не смотря на эти новые задачи, материальное положение церкви ухудшилось. Особенно тяжелыми для церковнослужителей и монахов были годы правления Петра I и Анны Иоанновны. Церковь была обложена многочисленными поборами в пользу армии, платила налоги со всех недвижимых имений, подвергалась многочисленным разовым выплатам и работам.

Новый Иерусалим и его вотчины были по сравнению с другими монастырями в лучшем положении. Монастырь продолжал оставаться государством в государстве. Население и священнослужители ближайших к Новому Иерусалиму вотчин чаще имели дело с монастырскими властями, чем с государственными чиновниками и епархиальным начальством. Воскресенский монастырь распоряжался своими землями и крестьянами сам, платя в казну не слишком разорительные суммы. Значительным уроном для хозяйства было взятие крестьян в солдаты и посылка мастеров на строительство Петербурга.

Описи сел Нового Иерусалима в это время не обнаруживают никаких признаков упадка. В 1704 году население четырех ближайших к Дарне селений, включая само село, выросло до 328 жителей мужского пола. Дворы стали крупнее, иногда в одном дворе было по две избы. Беглых не оказалось. Только в Рычкове два двора стояли пустыми. Один крестьянин был в солдатах, а второй «по­шел в солдаты в волницу», т. е. добровольно.

В это время у крестьян впервые появляются фамилии: в Дарне - Лашковы, а в Ивановском - Кожевни­ковы. Прежде в ходу были фамилии-отчества (например: отец Иван Васильев, сын - Василий Иванов, внук– Петр Васильев), которые менялись в каждом поколении и практические не позво­ляли проследить крестьянские родословные. И только на рубеже XVII и XVIII столетий понемногу начинают использоваться родовые фамилии, часто происходящие от личных прозвищ, или от рода занятий данного человека (Сапожников, Гончаров, Кузнецов и т.п.).

Церковный причт села Дарны начала века перечислен в некоторых документах. В 1704 году в селе были переписаны: «Двор попа Федора Тимофеева, у него дети Федор (4-х лет), Са­мойла (2-х лет). Двор дьячка Феодосия Яковлева, сын Илья 9 недель. Двор пономаря Стефана Дмитриева, сын Петр 3-х недель».

При описании Московского уезда в 1715-16 годах подробно перечис­ляли население каждого двора, включая (впервые в русской истории) и женщин. Указание на возраст жителей делались с их слов и часто ошибочно. Были описаны и церковные дворы в Дарне-Воздвиженском: «Двор. Поп Федор Тимофеев сын 40 лет, у него жена Евфросинья Федорова дочь 35 лет, у них дети: сын Федор осми лет, Самойла шести лет, Феофил трех недель, дочери: Василиса 11 лет, Полагея 3 лет, Марья трех недель. У него отец во дьяконах Тимофей Петров сын 70 лет. Двор. Дьячек Федор Яковлев сын 35 дет. У него жена Дарья 35 лет, у него сын Самойла двух недель, дочь Домна 11 лет, Авдотья 2 лет». Можно предположить, что Евфросинья Федорова была дочерью священника первой в Дарне церкви Федора Емельянова.

Благодаря счастливой находке в окрестностях Дарны село и его храм стали известны царю Петру I. Священник Крестовоздвиженского храма (видимо, тот же Федор Тимофеев) на­шел в начале XVIII века клад из старинных драгоценных вещей и поднес его царю, за что был награжден медалью.

По переписной книге 1715 года в селе Дарне-Воздвиженском было 18 дворов и 139 жителей (70 мужчин и 69 женщин). Деревня Ивановское - Высокое была более многолюдной: в ней в 20 дворах жили 99 мужчин и 97 женщин, всего 196 жителей. В Кашино и Рычкове было всего по 9 дворов. В Кашине 68 жителей, а в Рычкове 81.

Небольшое численное преобладание мужского населения по этой переписной книге является демографической загадкой. Даже в мирное время женщин в русских деревнях было больше, чем мужчин, а тогда еще продолжалась Северная война. Указанный факт - исключительный в истории переписей.

Перепись1748 г. учитывала только жителей мужского пола. При этом очень под­робно расписывалось, откуда они переселены. По этой переписи можно представить поли­тику монастыря, который формировал свои вотчины согласно нуждам времени. В селе Воздвиженском было 67 душ. Оно укрупнялось за счет других подмонастырских селений. Сюда были переведены крестьяне из Санникова, Ивановского, д. Соколовой. В селе много 60-летних жителей, есть 70-80-летние, а одному - Ва­силию Михайлову на момент ревизии было 95 лет. В Ивановском было 11 душ мужского пола. В свою очередь, Вознесенское, Дарна, Талицы и другие ближайшие к монастырю села стали «донорами» для Кашинской вотчины (63 души) и Рычкова (сюда переведены из Воздвиженского 3 крестьянина).

В середине XVIII века в Новоиерусалимском монастыре началось огромное строительство. Перестраивался и заново украшался грандиозный Воскресенский собор. Это требовало привлечения всех сил и средств монастырской вотчины. Строительные работы легли тяжким бременем на плечи монастырских крестьян, объем их не был четко определен. Крестьяне из ближайших к монастырю сел выполняли, в основном, простейшие, но трудоемкие работы – заготавливали и возили лес и глину. На этом строительстве некоторые крестьяне обучались ремеслам и становились квалифицированными мастерами.

По документам монастырского архива известны некоторые уроженцы Дарны и соседних деревень, мастерство которых было востребовано в Новом Иерусалиме. Традиционной для этих мест была деревообработка. Плотник из Дарны Прокопий Васильев «с товарищами» выполнял разные работы по ремонту монастырских построек (настилка полов, починка лестниц, обновление кровли) с 1780 по 1802 г. Затем в том же качестве на монастырские работы привлекался его сын Василий Прокофьев. В монастыре работал также плотник из деревни Ивановской Сергей Иванов. xix В эти годы дарновские крестьяне уже не зависели от монастыря. За договорные работы они получали немалые деньги.

Экономическое село

В 1762 г. священниками «подмонастырных» сел Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря (Вознесенское, Преображенское-Никулино, Воздвиженское-Дарна, Троицкое, Чернево-Назарет, Соколово) был оглашен правительственный документ, который положил начало новому периоду их истории. Это был указ Петра III о конфискации церковных земель. Согласно ему, архиереи и монастыри лишались населенных имений и доходов от труда зависимых крестьян. Эти имения становились светскими, по существу - государственными, для управления ими создавалась Коллегия Экономии. Но император, издавший этот указ, процарствовал всего полгода.

Екатерина II, вступив на престол, не решилась сразу портить отношения с иерархами русской церкви. Она отменила указ покойного мужа и издала манифест о приведении монастырских крестьян в подчинение своим прежним владельцам. Но сделать это оказалось нелегко. Крестьяне с радостью восприняли известие о своем новом положении, но слышать не хотели о возвращении в монастырское подчинение. Правительственные распоряжения на этот счет они просто игнорировали. Указ от 8 января 1763 г. о возвращении деревень монастырям был читан в приходских церквах, но крестьяне «не оказав нималой склонности к послушанию тех высочайших Ея Императорского Величества повелений, но и больше презрительными криками противности свои оказывали и не только о бытии в послушании властям того монастыря, но и во слышании указов требуемой подписи не дано было».

Когда настало лето, крестьяне приступили к прямому захвату монастырских угодий. Правительство вынуждено было прибегнуть к вооруженной силе. Пока воинские команды ни прибыли на место событий, селяне успели опустошить монастырские поля и луга, которые теперь считали своими, и даже нанести физические увечья монахам, если те появлялись в этих владениях. Эти события, достигшие апогея 12 июня 1763 г., описаны в донесениях монастырского начальства в Москву, а также в донесениях советника Коллегии экономии Барыкова, посланного разобраться в конфликте на месте.

Правительство решило не только наказать бунтовщиков, но и разобраться в причинах недовольства жителей монастырских сел своей жизнью. Были составлены полные описания церковных имений, с росписью крестьянских повинностей и доходов (их составляли военные, поэтому эти описи получили название «офицерских»). Как оказалось, «князья церкви», которые в Средние века были самыми рачительными хозяевами, теперь донимали своих крестьян многочисленными мелочными сборами и архаичными повинностями.

Владения Новоиерусалимского монастыря описывала команда поручика Михаила Павлова. Она перечислила все повинности, которыми были обложены монастырские крестьяне. Кроме работы на полях, они были обязаны возить дрова, косить сено, сдавать в монастырь яйца и другие продукты. При этом хозяйство Дарны и ее окрестностей процветало. Особенно активно использовалась речка Песочна. Она была уставлена мельницами или собственно крестьянскими, или взятыми на оброк (в аренду) у монастыря. Такие мельницы были и у Рычково, и у Кашиноxx. Как видно, не от нищеты и безысходности, а от сравнительного достатка и стремления к еще большему произошли волнения в ново-иерусалимских вотчинах.

И все же власть сделала заключение, что время монастырских латифундий прошло. По существу, церковные вотчины оказались разменной монетой общегосударственной политики. Обстановка в стране была тревожной. Крепостничество достигло своего пика. На Урале бунтовали заводские рабочие. Только что с трудом подавили восстание башкир. На Дону было неспокойно. Не хватало только бунта монастырских крестьян в центре страны. Екатерина стала спешно гасить очаги недовольства: громкий процесс над «Салтычихой» должен был привести в чувства зарвавшихся помещиков, обанкротившиеся заводы были возвращены в казну, специально созданная Комиссия о духовных имениях стала готовить штаты для архиерейских домов и монастырей ввиду лишения их прежнего источника существования.

Новый и на этот раз окончательный указ о конфискации монастырских вотчин вышел 26 февраля 1764 г. В качестве компенсации монастырям предоставлялось государственное жалование согласно штату. Села и деревни, ранее им принадлежащие, поступали в полное распоряжение Коллегии Экономии и стали называться экономическими. Желаемый эффект был достигнут. Как писала сама Екатерина, «монастырских крестьян непослушание разом пресеклось».

Воскресенский монастырь потерял все свои огромные владения в 26 уездах страны (более 13 тысяч душ мужского пола). «Штатная сумма», назначенная на его содержание, составляла около 30 % прежних доходов. Крестьяне стали считаться государственными («экономическими»), платя в казну не слишком обременительный налог. Все повинности в пользу монастыря отменялись.

Близость Москвы давала возможность уходить на зимние заработки, не дожидаясь разрешения монастырских властей. Описание 1781 года называет среди занятий крестьян заготовку и сплав леса по рекам Истре и Москве, уход в город на извоз и другие малоквалифицированные работы. Мелких крестьянских мануфактур в этой части Подмосковья не сложилось.

Это же описание донесло до нас черты крестьянского быта екатерининского времени: «Крестьяне одежду носят обыкновенную, русские сермяжного домотканого сукна кафтаны, кои по их названию зипуны, и холстинные балахоны; зимою ходят в овчинных шубах, а которые позажиточнее, те имеют кафтаны из хорошего сукна, тако ж и шубы крытые, а женщины ходят в крашенинных синих сарафанах и некоторые в китайчатых и кумачных, на голове же употребляют сороки и кокошники, вышитые шелками и золотом, а прочие и в повойниках; ходят же более в лаптях, а некоторые и в кожаной обуви; что же касательно до построения их домов, то оные состоят из черной избы и сеней, против коих находится клеть, и все оное покрыто соломою, а на больших дорогах и частию в селениях казенного ведомства выстроены белые избы, покрытые тесом».

В 1781 году был образован Воскресенский уезд, а бывшее монастырское село Вознесенское стало городом Воскресенском. В Дарне в эти годы насчитывалось 19 дворов (125 жителей обоего пола). Деревня Рычково была еще меньше: 14 дворов (88 человек). Чуть более населенными были деревни Кашино (23 двора и 150 жителей) и Ивановское (30 дворов, 199 человек).

Храм села Дарны в конце XVIII веке

Сведения о составе и состоянии прихода церкви в Дарне на XVIII век весьма скудны. Основной их источник - документы епархиального управления и отчетности. Церковь в селе Воздвиженском-Дарна входила в состав Московской епархии и непосредственно подчинялась Звенигородскому духовному правлению и благочинному, которым в это время был настоятель церкви Вознесения в Звенигороде. Регулярно под руководством благочинного священник должен был составлять ведомости о церкви, ее причте и приходе (клировые ведомости) и предоставлять их в Духовное правление.

В Центральном Государственном архиве г. Москвы сохранились некоторые из этих документов. Из них мы узнаем, что в 1757 г. на месте прежнего Крестовоздвиженского храма был возведен новый деревянный храм в честь свв. Апостолов Петра и Павла, перенесенный из села Петровского экономического ведомства. Село Дарна не изменило своего названия по новой церкви и продолжало называться Воздвиженским. Сохранение прежнего названия было принципиально важно для священной топографии «Русской Палестины».

Ущемив права монахов, Екатерина II постаралась реабилитировать себя за счет «бельцов». Приходскому духовенству были даны некоторые льготы: отменена часть налогов с клира в пользу епископов («окладные сборы», подати за поставление в священники и переводы с одной должности на другую). В 1765 г. сельским приходам назначили по 33 десятины земли (30 пахотной и 3 пастбищной), которая становилась дополнительным источником дохода для причта, если, конечно, ее удавалось полностью выделить из помещичьих или крестьянских земель.

Основные средства к существованию сельское духовенство получало от треб и традиционных пожертвований в натуральной форме от прихожан. Екатерина II пыталась утвердить плату за отправления треб (от 3 копеек за крещение и 10 копеек за венчание или отпевание в сельской местности до 25-50 копеек за крещение и 1-2 руб. за венчание в Москве), но предписанные сверху расценки не прижились на практике. В конечном счете, все определяла зажиточность прихожан.

По клировой ведомости 1788 г. «в селе Дарне церковь Петра и Павла деревянного здания во всей исправности, церковною утварью посредственна.

Священник Андрей Феофилов 56-ти лет находится в меланхолической болезни, грамоту имеет, в чтении и церковном пении исправен, в школах не был, женат. За священником дел и подозрений нет.

Дьячек Федор Андреев 29-ти лет, посвящен, грамоту имеет, в школах не был, в чтении исправен, ноту знает, женат. За дьячком дел и подозрений нет.

Пономарь Иван Борисов 29-ти лет, посвящен, грамоту имеет, в школах не был, в чтении средственен, ноту знает, женат. Пономарь за самовольную от должности без позволении команды в другой уезд отлучку штрафован в монастыре месячными трудами.

Священниковы дети: Иван 17 лет, Николай 12 (обучаются в семинарии). Дьячков сын Иван 5 лет. Пономаревы дети: Иоанникей 5 лет».

К сожалению, ведомости этого времени не имеют графы о родственных связях причетников, а большая часть приходского духовенства тогда не имела фамилий, которые помогли бы эти связи установить. Указанные в документе дети - это только несовершеннолетние, которые живут при отце. Взрослые сыновья, а также дочери, не перечислены. Остается только предполагать, что священник Андрей Феофилов и дьячок Федор Андреев это отец и сын.

В приходе в это время 68 дворов экономического ведомства, в них мужского пола 248 душ, женского 237. «Священно-церковнослужители пользуются сверх прихода определенной святейшим Никоном патриархом 15 десятинами землею».

Таким образом, дарновский приход в это время весьма малочислен, он даже не вписывается в установленные в 1778 г. штаты (однокомплектная церковь с 1 священником, дьячком и пономарем предполагала приход от 150 дворов). При том стремлении к ограничению количества клириков и храмов, которое проявляло государство в XVIII в., церкви с недостаточным приходом балансировали на грани закрытия. Их даже и пытались закрывать в 1760-80-х гг., укрупняя приходы, но государственная служба не могла поглотить такого количества «лишних» клириков, и эксперимент пришлось приостановить. По более мягким требованиям, введенным в 1785 г., однокомплектный клир устанавливался для храмов с приходом менее 700 человек.

При всем этом казне приходилось учитывать специфику так называемой Синодальной области (в нее входили центральные районы России). Большое количество сельских храмов - исторически сложившаяся реалия этой территории, составлявшей ядро Великорусского государства. Здесь во второй половине XVIII в. одна церковь приходилась в среднем на 281 прихожанина мужского пола и 7 человек причта. При таком раскладе приход церкви в Дарне лишь немного не добирал до среднестатистического.

Как видно из ведомости, церковь еще не получила положенных по указу пашни и сенокоса, а продолжала пользоваться лишь наделом, пожалованными ей более ста лет назад основателем Ново-Иерусалимского монастыря.

Ни один из церковнослужителей Петропавловской церкви в Дарне на это время не получил специального богословского образования. Требование петровского «Духовного регламента» об обязательном обучении сыновей священнослужителей в епархиальных духовных училищах и непоставлении в священники «неученого в той школе человека» до сих пор оставались на бумаге. Система духовного образования в России еще не сложилась.

Село Дарна и его храм в начале XIX века

В 1796 г. на престол вступил император Павел I. Он захотел немедленно переменить всю административно-территориальную систему, сложившуюся в царствование его матери. Московская губерния была перекроена вплоть до уездов и волостей. Созданный в 1781 г. Воскресенский уезд был упразднен, город Воскресенск из уездного превратился в заштатный, ближайшие окрестности Ново-Иерусалимского монастыря были вопреки всякой исторической традиции присоединены к Рузскому уезду. Воздвиженское-Дарна неожиданно оказалась центром вновь учрежденной экономической волости. В Воздвиженскую волость входили ближние «подмонастырные» деревни, села и слободы, расположенные по р. Песочне и Истре (Котельники Макруша, Троицкое, Полево, Никулино). Был даже проект создания нового уезда с центром в Еремееве, но он не был реализован.

В 1801 г. о «Рузской округи села Дарны церкви Петра и Павла» сказано:

«Церковь деревянная в твердости, утварью довольна.

Священник Федор Андреев, 42 года, состояния хорошего.

Дьячок Иван Федоров, 20 лет, состояния не худого, но груб и глуп.

Пономарь Александр Егоров, 21 год, состояния не худого, но к должности не рачителен.

У священника дети: Алексей 9 лет – обучается словесному, Сергей 4 года».

Судя по имени и возрасту, священник Федор Андреев - это бывший дьячек дарновского храма. Возможно (если допустить небольшую разноголосицу между двумя ведомостями в данных о возрасте причетников), дьячок Иван Федоров - его сын. Клировая ведомости 1803 г. упоминает тех же людей, и кроме того добавляет: «При оной церкви богадельни не имеется. У них, священно церковнослужителей строения деревянные собственные».

В 1811 г. в селе Воздвиженское – Дарна 81 крестьянин м.п., в деревне Ивановской 130 крестьян м.п.

До начала XIX в. мы не видим серьезных перемен во внутренней жизни духовенства. Приход просто передается по наследству. Никаких особых требований к священникам не предъявляется. Речь пока идет не о специальном образовании, а о простой грамотности. Изменения произошли только в начале Александровского царствования. «Предначертание» реформы, составленное по поручению Александра I известным писателем и историком епископом Евгением (Болховитиновым), было реализовано в 1808-1814 гг. Реформа на целый век определила те ступени, которые должен был пройти человек на пути церковного служения. Главная мысль заключалась в отделении высшего богословского образования от среднего и низшего. До сих пор семинарское и академическое образование смешивалось, единой программы для всех учебных заведений не существовало. Новая система предполагала обучение на трех уровнях (духовное училище – семинария - академия) по единой программе и обеспечивала преемственность между ними.

Ближайшим к селу Дарна было Звенигородское духовное училище при Саввино-Сторожевском монастыре. Для поступления в училище необходимо было знать грамоту, ей дети священников обучались дома. Аттестат, полученный выпускником духовного училища или семинарии, стал главным основанием для рукоположения его в священники и определения на место. Рукоположение московских и подмосковных священников обычно совершал сам глава епархии или викарий в московском Благовещенском соборе.

Отечественная война 1812 г. не обошла стороной Воскресенскую округу. Крупных военных действий здесь не было, однако из разоренной Москвы и от Звенигорода к монастырю приходили в поисках драгоценных вещей и провизии французские мародеры. Окрестные жители, вооружившись вилами и дрекольем, отогнали их от монастыря и не дали разорить свои дома и храмы. Сохранилось редкое и тем более ценное мемуарное свидетельство об этом времени крепостной девушки из имения Александра Николаевича Соймонова – очевидицы событий. Она вспоминает, что барин велел идти им из Москвы в свою усадьбу Теплое, расположенную в верховьях реки Истры. «В Песочну пришли - слышен в Воскресенском за рекой шум, крик. Что это такое, ду­маем. Подошли к строению, увидели женщину: "Скажи нам, голубушка, что такое за шум?" - "Это наши мужички с французами воюют, что там у них делается, не знаю".

А вот что вышло. Пришли в Воскресенск человек 500 неприятелей - жители все разбе­жались из домов. Французам хотелось собор ограбить; мужички воротились, кто с топором, кто с вилой, да давай французов катать, а французы-то в них стреляют. Такая пошла война, но Господь помог, видно, Он не захотел, чтобы нехристи монастырь ограбили. Французов-то было 500 человек, а наших немного, да наших-то прибавлялось, из разных деревень сбегались на шум. Одних убьют, другие готовы, колотят да катают французов кто чем по­пал. Всех положили на месте, ни один не ушел».

Несколько жителей города Воскресенска и староста села Лучинского были награждены памятными медалями. Отличившиеся в борьбе с французами священники награждались памятным крестом с надписью. Среди них находим и имя дарновского пастыря.

6 августа 1812 г., как раз накануне занятия французами Москвы, священником в церковь села Дарны был назначен двадцатидвухлетний Петр Иванович Воскресенский. Дарна располагалась в непосредственной близости от Нового Иерусалима. Несомненно, французские мародеры добрались и до этого села. Благодаря решительным действиям прихожан во главе с настоятелем, церковь в Дарне не была разорена. Послевоенные документы говорят: «Церковь ... цела и неприятелем неприкосновенна, ... одежда и св. антиминс целы и невредимы. Церковная утварь вся цела и спасена. Иконостас, в нем иконы, а на них оклады целы и невредимы. Церковнослужительских построечных собственных домов два. Приходских дворов 101, в них м.п. 317 душ, и все те дворы целы».

В 1816 г. император Александр I вернулся в Россию из заграничных походов и послевоенных европейских конгрессов. 24 августа 1816 г. он был в Ново-Иерусалимском монастыре. Архимандрит Иона (Иван Дмитриевич Павинский) произнес приветственную речь. Возможно, по дороге он заезжал и в Дарну.

Однако официальное посещение императором древней столицы, принявшей на себя главный удар завоевателя, и продолжительное пребывание в ней пришлось на 1817-1818 годы. В 1817 г. Александр приехал в Москву, в октябре был заложен храм Христа Спасителя на Воробьевых горах (неосуществленный проект архитектора Карла Витберга). Вместе с императором в Москву на время переехал весь двор и гвардия. Зима прошла в балах и праздниках.

Еще в сентябре, по дороге из Петербурга, расставшись с императрицей в Клину, Александр I совершил объезд некоторых подмосковных городов, сел и монастырей, в том числе и Ново-Иерусалимского. Порядок встречи государя по заранее определенному маршруту был изложен в специальном указе Московской Духовной консистории от 19 сентября 1817 г. «Как ныне ожидается Высочайшее прибытие Его Императорского Величества с Фамилиею в здешнюю столицу, - писали из Консистории в Звенигородское Духовное Правление, - пришел приказ из Святейшего Правительствующего Синода от его управляющего Московского Митрополита Высокопреосвещеннейщего Августина Архиепископа Дмитровского, Свято–Троицкой Сергиевой Лавры Священно Архимандрита и разных орденов Кавалера резолюция».

Маршрут высочайшего путешествия шел от села Успенского до Черной Грязи, минуя Москву. В общей сложности императору предстояло проехать 120 верст с остановками в селе Фоминском, Дютькове, Кубинском, Звенигороде и Воскресенске.

На основании указа Звенигородским Духовным Правлением были оповещены священнослужители храмов, находившихся по пути следования императора:

села Кляпово Никольской церкви священник Василий Денисов,

села Пронского Покровской церкви священник Николай Андреев,

села Носова Успенской церкви священник Алексей Ветров,

села Луцина Никольской церкви священник Иоанн Никитин,

градской Рождественской церкви священник Иоанн Николаев,

села Ершова священник Андрей Иванов, дьякон Иван Симеонов, пономарь Николай Яковлев,

села Ильинского, что на Городище, священник Александр Николаев,

города Воскресенска церкви Вознесения священник Симеон Васильев,

села Воздвиженское–Дарна священник Петр Павловский, пономарь Александр Егоров,

села Троицкое, что на реке Истра, священник Василий Николаев, пономарь Петр Ефимов.

Священник храма села Дарна в списке церквей, ожидавших приезда государя, назван Петром Павловским. Без сомнения, это все тот же Петр Иванович Воскресенский, который сменил фамилию по месту служения - церкви Петра и Павла. Подобные примеры не редкость в среде русского приходского духовенства XIX в.

Встречать царя со свитой по пути его следования полагалось следующим образом: «Священники и диаконы в полном и богатом облачении. Священники держат крест на блюде, диаконы с кадилом, а причетники в стихарях держат подсвечники, и по обеим сторонам хоругви. Когда изволит Его Императорское Величество подъехать к церкви, петь тропарь храмового праздника, ежели изволит приложиться ко кресту, поднести его священнику и не давать целовать своей руки, а между тем быть колокольному звону. Благочинным иметь смотрение строжайшее и рапортовать».

Как уже было сказано, церковь в селе Дарна не была разрушена во время наполеоновского нашествия. Однако деревянный храм ветшал и вскоре потребовал ремонта. 3 марта 1822 г. на имя Филарета (Дроздова), архиепископа Московского и Коломенского, поступила просьба от священника Петропавловской церкви села Дарна Петра Иванова и прихожан о дозволении произвести следующие ремонтные работы: «Сломав по древнему манеру имеющейся круг церкви паперть, обшить церковь вновь тесом, окна сделать гораздо больше, пол в церкви перебрать и сделать под струей, употребив для сего кошельковую сумму 270 рублей, недостаток дополнить собственным мирским капиталом не касаясь свечной суммы».

7 марта 1822 года последовал указ из Московской Духовной Консистории с разрешением на ремонт.

На 1826 год имеется первая подробная «Ведомость Петро-Павловской церкви с ея причтом и приходом, состоящей Звенигородского уезда в Селе Воздвиженском, Дорне тож».

Сказано, что она «перевезена в 1757 году Московского уезда из села Петровского экономического ведомства, попечением приходских людей». На момент описания состояние церкви следующее:

«Зданием деревянная, крепка.

Престол один в холодной во имя святых Апостолов Петра и Павла церкви.

Утварью посредственна.

Причт издавна: священник один, дьячок один, пономарь один.

Приходских дворов 85. Душ мужеска пола 282, женска 371.

Земли при сей церкви под усадьбою и церковью одна десятина. Пахотной и сенокосной 35 десятин, на которую землю план и межевая книга хранится при церкви. Священник за землю с прихожан получает 16 четвертей ржи и 270 пудов сена, церковнослужители сами оною пользуются.

Домы у священно-церковнослужителей собственные на церковной земле.

Зданий принадлежащих к церкви никаких не имеется.

Расстоянием сия церковь от Консистории в 42-х верстах, от Духовного правления в 25-ти, от местного благочиния в 25-ти же верстах.

Ближайшие к сей церкви суть: заштатного города Воскресенска в 4-х верстах, погоста Троицкого в 5-ти и села Никольского-Малинки в 5-ти же».

Клир состоит из священника, дьячка и пономаря. О них узнаем то, что обычно сообщали документы такого рода: возраст, образование, обстоятельства поставления на место, награды и порицания:

Священник Петр Иоаннов Воскресенский, по окончании трехлетнего богословского курса быв уволен с аттестатом, 1812 года августа 6 дня посвящен во священники на настоящее место преосвященным Августином, епископом Дмитровским, Московской митрополии викарием, ставленую грамоту за подписанием его же преосвященства имеет, награжден крестом 1812 года с надписью. Лет от рождения 36.

У него в семействе жена Дарья Федорова - 29 лет. Дети: Елена - 10 лет, Василий -7 лет, обучаются словесности, Дмитрий - 5 лет, Матвей - 4 лет».

Дальнейшая судьба дарновского батюшки известна по материалам восьмой ревизии. В 1832 году священник Петр Иванов выбыл в Богородский округ в церковь Параскевы, что на речке Березовке. Запрещенный к священно служению (за что - не сказано), он был взят на причетническую должность. Сын его Иван умер 20 июля 1816 года, дочь Елизавета умерла 30 мая 1816 года. Жена Дарья Федорова выбыла вместе с мужем.

В 1826 г. дьячком был Ипатий Петров. О нем сказано: «Определен преосвященным Августином, епископом Дмитровским, Московской митрополии викарием 1811 года июня 12 дня Волоколамской округи в село Спирово; им же посвящен 1814 года марта 12 дня в стихарь. В 1825 году апреля 18 дня переведен на настоящее место преосвященным Кириллом, епископом Дмитровским, Московской митрополии викарием. Лет от рождения 29. В родстве никому не состоит.

У него жена Агафья Егорова - 33 лет. Дети: Марфа - 14 лет, Андрей находится у его преосвященства в певческом хоре - 13 лет, Григорий - 6 лет, Василий - 4 лет.

Пономарь Александр Егоров посвящен в 1799 году февраля 6 дня преосвященным Серапионом, епископом Дмитровским, за подписанием его ставленую грамоту имеет. 47-и лет, священнику свояк.

У него жена Наталья Федорова - 45 лет. Дети: Дарья - 21 года, Елисавета - 20 лет, Гавриил обучается в Спасо-Вифанской семинарии - 17 лет, Анастасия, Сигклитикия - 8 лет, Агриппина - 7 лет».

Как мы видим, состав клира в основе тот же, что и накануне Отечественной войны. Старожил храма - пономарь Александр Егоров. Он служит уже 27 лет. Возможно, его жена - дочь прежнего священника Федора Андреева (женское потомство причетников - 3 девицы - не перечислено поименно в ведомости начала века). Ее младшая сестра - жена священника Петра Воскресенского.

Прихожане:

«В селе Дорне экономического ведомства крестьян 24 двора, м.п. 77, ж.п. 101.

В деревне Кашине экономического ведомства крестьяне 25 дворов, 77 м.п., 114 ж.п.

В деревне Небогаткове экономического ведомства крестьяне 4 двора, 16 м.п., 15 ж.п.

В деревне Ивановском экономического ведомства крестьяне 32 двора, 112 м.п., 141 ж.п.

Итого 85 дворов, 282 м.п., 371 ж.п.

Сообщение с храмом: Кашино в одной версте, препятствий нет, Небогатково в двух верстах, препятствий нет. Ивановское в полуторех верстах, препятствий нет».

Нельзя не обратить внимания на большую разницу между количеством мужского и женского населения прихода в это время. Некоторое численное преобладание женщин в русских деревнях - вполне заурядное явление. Но в эти годы их кое-где оказалось больше в полтора раза, а в целом по приходу - почти на 100 человек. Все это связано с многочисленными рекрутскими наборами в ходе войн с Наполеоном. Позднее, как будет видно из документов, положение выровняется: отслужив положенные 25 лет, уцелевшие на войне солдаты вернуться в родные места.

В 1834 г. были налицо с вновь поступившими на освободившиеся штатные места:

1. Священник Иаков Евфимьевич Богословский, вдовец – 56 лет.
   Дети его: Семен Богословский 19 лет, обучается в Спасо-Вифанской семинарии, Лев Богословский – 13 лет в Савинском училище, дочь Наталья – 15 лет.
2. Дьячок Ипатий Петров – 39 лет.
   Дети: Григорий 14-ти лет, Василий 15-ти лет – оба в Савинском училище.
   Жена Агафья Егорова – 39 лет, дочери Марфа – 20 лет, Ольга - 5 лет.
3. Пономарь Гавриил Александров, холост, 25 лет (прежний пономарь Алексей Егоров умер 5 апреля 1833 г.).

Итого причетников с семьями: 6 мужчин, 4 женщины.

Данные о приходе на то же время: в селе Воздвиженское Дарна мужчин 85, женщин 90; в деревне Ивановской мужчин 119, женщин 153; в деревне Кашине соответственно 92 и 115; в деревне Небогаткове по 18 человек обоего пола, в деревне Рычкове мужчин 42, женщин 54. Из деревни Кашиной 9 человек являются служащими Симонова Ставропигиального монастыря.

Некоторое очень непродолжительное время к приходу села Дарна было приписано сельцо Кутузово. В июне 1838 г. его крестьяне просили об исключении их из дарновского прихода и приписке к Бужарову, что и было сделано.

Дарна во второй половине XIX века

Важным этапом в жизни государственной деревни была реформа 1837-1841 гг. Было создано новое министерство Государственных Имуществ, которое возглавил либеральный сановник граф П.Д. Киселев. Реформа улучшила администрацию и быт государственной деревни, облегчила крестьянские повинности. Крестьяне были признаны «свободными сельскими обывателями». Это означало, что им предоставляются довольно широкие права: они могли свободно переходить в другие сословия, отлучаться с места жительства, поступать в учебные заведения и на государственную службу, приобретать любое имущество и распоряжаться им.

Реформа установила в государственной деревне самоуправление. Все важные вопросы решал сельский сход и выбранный на нем сельский староста. Важным шагом реформы было создание в казенных селениях запасных хлебных магазинов, то есть резерва хлеба на случай неурожая. В помещичьих имениях функцию такого страхового фонда выполняло барское хозяйство и его запасы, а государственная деревня часто страдала от того, что к весне подъедали даже семенной хлеб.

Государственные крестьяне быстрее продвигались по пути капиталистического предпринимательства (свобода крестьянских промыслов была провозглашена еще Екатериной II). Они достигали некоторого материального благополучия и становились потенциальными вкладчиками своих сельских церквей. Приходский храм имел для казенного села особое объединяющее значение, ведь здесь не было помещичьей усадьбы и домовых дворянских церквей, которые выступали бы организующим центром ближайшей округи. Не удивительно, что как только крестьяне казенного ведомства стали богатеть, они постарались выстроить в своих селах новые каменные храмы, которые бы наглядно демонстрировали преуспевание жителей. На вторую половину царствования Николая I, то есть на 1830-40-е годы, приходится пик приходского строительства в казенных селах. Дарну этот процесс обошел стороной, - возможно, сказалась сравнительная бедность прихода и те несчастья, которые постигли его в это время. Так, в деревне Кашино 2 августа 1846 года в доме крестьянина Зиновия Якимова в отсутствии его по неизвестной причине произошел пожар, от которого сгорело 10 крестьянских домов с надворными постройками. Не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что существующий деревянный храм не был слишком старым и после починок 1820-х годов вполне удовлетворял прихожан.

Хозяйство жителей Дарны и окрестных деревень продолжало развиваться по тем же направлениям, что и раньше. В середине века рядом со старой, еще Никоновских времен, мельницей на речке Даренке у деревни Рычковой появилась еще одна, «о двух поставах», принадлежащая московскому Рождественскому девичьему монастырю. В 1840 г. монастырь запрашивал епархиальные власти о разрешении отдать мельницу в аренду.

А вот строительство в середине XIX века Николаевской железной дороги, связавшей Москву и Петербург, было действительно невиданным делом. В жизни сел и деревень, оказавшихся так или иначе затронутыми этим нововведением, произошли большие перемены. До постройки в 1900 году Виндаво-Рыбинской (ныне Рижской) железной дороги Николаевская была единственной транспортной магистралью такого рода к северо-западу от Москвы. Дарна оказалась на пути от станции Крюково в Воскресенск. По грунтовой дороге протяженностью в 21 версту надо было ехать около 5 часов. Пассажиров возили шестиместные линейки, тарантасы, брички и простые повозки, то есть крестьянские телеги. Дачники, которые в изобилии потянулись в Воскресенск в 70-90-х годах XIX в., иногда ехали на велосипедах.

Теперь в Новый Иерусалим основная масса паломников - от крестьян до членов императорской семьи – попадали со станции Крюково. Император Александр II дважды посетил Новый Иерусалим. В августе 1861 года будущий Александр III вместе с братом Владимиром Александровичем этим же путем приехали в монастырь. Они осмотрели обитель, отобедали, как простые богомольцы, щами и кашей.

К сожалению, нет точных сведений о приездах императора Николая II в Воскресенский монастырь до 1903 года (тогда царский поезд прибыл в Воскресенск другим путем, по Виндавской железной дороге). Вполне возможно, что Николай II бывал в Новом Иерусалиме еще наследником. Среди местных жителей существует рассказ о проезде последнего русского императора через села Еремеево и Дарну. Рассказывают даже подробности о том, что Николай II пил чай в Еремееве, где стоял трактир для проезжающих.

Все приезжавшие в Новый Иерусалим через Крюково и Дарну отмечали необыкновенную живописность мест, которая заставляла забывать неудобства дороги. Путеводитель 1853 года так описывает подъезд к монастырю: «Влево, за оврагом, расположилась как будто широким станом деревня Ивановская. Отсюда уже начинаются те картинные виды, которые делаются все краше и краше до самой Воскресенской обители. Едва ли около Москвы есть лучше этих мест.

Село Дарна, с маленькою деревянною церковью, чрез которое приходится нам проезжать, в четырех верстах от Воскресенска. Вот здесь спуск под гору, через речку; но тут так хорошо, так привольно от ручейков, текущих в оврагах, от рощиц, разбросанных по берегам их, что все забудешь – да вон и Новый Иерусалим виднехонек…».

Известный своей благотворительностью местный фабрикант П.Г. Цуриков хотел провести железнодорожную ветку от Крюкова до Воскресенска, но не успел. Дорогу содержало уездное земство. Она была засыпана щебнем по методу, разработанному английским инженером Макадамом. В России такие дороги прозвали «макадамизированными». В 1906 г. был построен новый мост через Даренку.

Великая реформа 1861 года не имела такого значения для Дарны, как для помещичьих селений. Многие права государственные имения получили еще при Киселеве. По закону 1866 года они должны были выкупить у государства свои наделы и в результате стать мелкими земельными собственниками.

Земледелие в Подмосковье никогда не обеспечивало его население. Почти повсеместным явлением был отход на заработки в Москву или близлежащие города. До некоторых пор главным центром притяжения Воскресенской округи был монастырь. Он давал более или менее постоянный заработок жителям города и окрестных сел. Крестьян ближайших к Новому Иерусалиму сел и деревень нанимали не только сами монастырские власти, но и штатные служители монастыря, ремесленники, которым надо было отлучиться из обители на заработки в Москву. Они подряжали окрестных крестьян за небольшую плату выполнять за них черные, не требующие профессиональных навыков работы в монастыре.

Гораздо выгоднее, конечно, было самим овладеть ремеслом и продавать уже квалифицированный труд. Дарновские крестьяне стали постепенно встраиваться в систему подмосковных кустарных промыслов. Северо-запад Подмосковья с его скудными почвами и густыми лесами был центром мебельно-столярного производства. Толчком к развитию этого промысла послужил пожар Москвы 1812 года. Московские дома сгорели со всем содержимым, которое в них оставалось. После возвращения москвичей на прежние места понадобилось много новой мебели. Предприимчивые крестьяне Московского и Звенигородского уездов воспользовались этим спросом.

Прародиной деревообрабатывающей промышленности края было село Лигачево подмосковной Черкизовской волости, смежной с Звенигородским уездом. Уроженец этого села, крестьянин Петр Семенович Зенин в 1823 г. открыл здесь свою мебельную мастерскую. Тем самым была создана база для распространения промысла по всей округе: крестьянские дети получали здесь профессиональные навыки, одиночки-кустари приобретали необходимые материалы и инструменты. Во второй половине века Звенигородский уезд уже занимал первое место в губернии по числу занятых мебельным промыслом (2741 семья), а в нем лидерство держала Еремеевская волость, где мебель изготовляло 529 семей. «Столицами» ремесла были села Брехово и Козино, здесь изготовляли так называемое кривьё - гостиную мебель орехового дерева, кресла, стулья, диваны. В ближайших окрестностях Воскресенска делали преимущественно белые березовые стулья, повторявшие в простом материале формы дорогого кривья. Мастеров этой отрасли мебельного производства называли белодеревцами, в отличие от краснодеревцев-кривьёвщиков. В 1876 г. в Дарне этим промыслом было занято 6 дворов, в Кашине - 14, в Ивановской - 12, в Рычкове - 9, в Небогаткове - 4. xxxviii В Небогаткове кроме стульев изготовляли еще белые столы с трюмо и диванные столы.

Описание фабрик и заводов Московской губернии 1895-1897 гг. донесло до нас имена некоторых мастеров. Так, в селе Дарна имел столярную мастерскую А. Н. Галкин, она располагалась в его собственном доме, в ней работало 3 человека из этой же семьи. В деревне Ивановской столярным ремеслом занимались мастерские И.М. Новикова (4 человека рабочих, один из них наемный), Л.М. Майорова (2 своих рабочих, 1 наемный), М.С. Грачева (2 человека, из них 1 наемный), О.О. Дубакина (2 своих, 3 наемных).

Еремеевская волость лидировала и по развитию ручного вязания. Автор путеводителя 1853 года очень заинтересованно описал эти занятия.

«Нам остается еще проехать только две деревни: Кашину и Рычкову, тоже разделенные между собою оврагом и речкою, а потом мы въедем в город Воскресенск.

Но на эти две деревни нельзя не обратить внимания: все народонаселение их, женска пола, и даже многие старики, так, как и в некоторых соседних деревнях, заняты вязанием портянок и носков из ниток; нитки эти прядут они из льна, который засевают в довольно большом количестве. Рукодельницы вывязывают три, а иногда и более трех пар в неделю; носят товар свой в Москву, и берут там от 15 до 10 копеек серебром за пару. Неимоверно дешевая цена! Из чего, кажется, трудиться? Статистик или политэконом счел бы стоимость земли, занимаемой сырым материалом, ценность рабочих сил, время и прочее, и вывел бы из этого яснее дня – дефицит, т.е. убыток, а кашинские и рычковские бабы говорят, что земля, лен и работа ничего не стоят: свое, не купленное, а 30 или 45 копеек в неделю – на улице не поднимешь».

В Дарне, Ивановской, Кашине было от 22 до 44 промысловых единиц в каждой., что в переводе со статистического на обыденный язык означает, что вязала в этих селениях практически каждая взрослая женщина. «Производство почти все ручное, вязальная машина в местном вязальном промысле большая редкость», - писали земские статистики.

Некоторое распространение получил в окрестностях Дарны гончарный промысел.

В 1868 г. поблизости от Дарны, при деревне Ивановской, появилось небольшое промышленное предприятие - суконная фабрика братьев Петровых. Петровы - крестьяне-кустари - некогда работали столярами на фабрике П.Г. Цурикова в селе Ивановском на Истре, крупнейшем частновладельческом предприятии уезда, затем открыли собственное дело и записались в купечество (владельцем фабрики именуется Степан Петрович Петров, потом его сын Гаврила Степанович). Их фабрика даже в лучшие свои годы не могла идти ни в какое сравнение с цуриковской по размаху и организации производства и так и осталась полукустарным заведением.

В 1885 г. на фабрике Петровых перерабатывалось 12000 пудов сырья на сумму 40000 руб., продажа составляла 1000 кусков сукна на сумму 60000 руб. Согласно статистическому описанию, составленному земством, это было маленькое предприятие с низким уровнем технического оснащения и плохой организацией труда: «Фабрика временно Воскресенских 2-й гильдии купцов братьев Петровых основана около 1869 года в Еремеевской волости. Сначала на месте фабрики была мукомольная мельница. Она была куплена за 70 рублей с аукциона. Братья ее перестроили в небольшое шерстопрядильное предприятие, работавшее на Московского купца Кудряшова из его материала. В теперешнем виде существует 3 года (с 1879) – самостоятельный заказ и сбыт изделий (от Дарны 2 версты). Фабрика состоит из 14 зданий. Мастерские маленькие и грязные, потолки низкие (4 аршина). Форточек нет. [...]

На фабрике работают 18 человек моложе 14 лет: 15 мужчин и 3 женщины. Подростков 31 человек: 16 мужчин и 15 женщин. Взрослых 80: 69 мужчин и 11 женщин.

Нанимаются работать на фабрику крестьяне ближних деревень: Кашина, Дарны, Алексина. Рабочий день длится 13,5 часов. Взрослый рабочий зарабатывает в месяц от 9 до 20 рублей, женщины от 3,5 до 5, малолетки от 2,5 до 4,5 рублей. Ближние рабочие живут дома, дальние спят на нарах и на полу, вместе мужчины и женщины на соломенных матрасах в пристройке к красильной комнате. Зимой помещение отапливается. Есть кухня. Съестные припасы берут в харчевом амбаре при фабрике. При фабрике есть приемный покой на 1 койку, заведует земский врач Архангельский, за что получает 200 рублей. Баня имеется в Алексине при доме владельца, рабочие пользуются ею 2 раза в месяц безплатно». Около 1900 года вместо приемного покоя появилась больница. Во вновь открытую лечебницу фельдшером был назначен Иван Елизарович Курганов.

Производство постепенно расширялось. В 1914 г. на шерстопрядильной фабрике торгового дома товарищества Г.С. Петрова (директор Вернер Юлиус) уже работало 76 мужчин и 33 женщины. Кроме фабрики у Петровых появилась здесь и другая собственность: кирпичный завод в Алексине и водяная мельница в Кашине.

Крестовоздвиженский храм во второй половине XIX века

«Клировая ведомость о Петро-Павловской церкви, состоящей в селе Воздвиженском, Дорне тож» за 1850 г. показывает некоторые изменения в благоустройстве храма и новых лиц в составе клира. О церкви сказано:

1. Построена 1757 году тщанием прихожан.
2. Зданием деревянная с таковою же колокольнею, крепка.
3. Престолов в ней один во имя Свв. Апостолов Петра и Павла.
4. Утварью достаточна.
5. Причта издревле положено: священник, дьячок, пономарь.
6. Земли при сей церкви усадебной, пашенной и сенокосной находится 36 десятин, на которую землю план и межевая книга имеется и хранится в церковной ризнице. Священник своею частью земли не владеет, но отдает прихожанам, за что с каждой ревизской души по добровольному их согласию получает по получетверику ржи и по пуду сена в каждый год без акта; дьячок и пономарь своею частью земли сами владеют.
7. Домы у священно- и церковнослужителей деревянные на церковной земле.
8. Священник и церковнослужители на содержание получают вспомогательного оклада серебром 83 рубля и 99 копеек в каждый год, содержание их посредственно.
9. Зданий, принадлежащих к церкви, никаких нет.
10. Расстоянием сия церковь от Духовной Консистории в 42-х верстах, от Духовного правления в 25 верстах, от местного благочинного в 25 же верстах.
11. Приписной церкви нет.
12. Домовой церкви также не имеется.
13. Ближайшие к сей церкви заштатного города Воскресенска Вознесенская церковь в 4-х верстах, Преображенская, что в селе Никулине в 4-х верстах, Троицкая, что в селе Троицком в 4-х верстах.
14. Опись церковному имуществу есть, сделана в 1837 году, скреплена присутствующим Звенигородской Вознесенской церкви протоиереем Кириллом Воскресенским и утверждена печатью Звенигородского Духовного правления.
15. Приходно-расходные книги о суммах свечной и церковной за шнуром и печатью Звенигородского Духовного правления даны в 1834 году, ведутся исправно и хранятся в целости.
16. Копии с метрических книг с 1803 года хранятся в целости.
17. В обыскной книге, выданной за шнуром и печатью Звенигородского Духовного правления в 1822 году и скрепленной присутствующим Вознесенской церкви протоиереем Кириллом Васильевичем Воскресенским, писанных листов 125, неписанных остается 5 листов.

Священник Александр Иоаннович Невский, 32-х лет. Родился Московской губернии Звенигородского уезда в селе Успенском Носове тож, духовного звания сын пономаря, обучался в Спасо-Вифанской семинарии наукам: богословским, философским и словесным, языкам латинскому, греческому, немецкому и еврейскому. По окончании курса наук в означенной семинарии в 1840 году был уволен в епархиальное ведомство с аттестатом 2-го разряда, по увольнении произведен в настоящее место к Петро-Павловской, что в селе Дорне церкви во священника, грамоту имеет. Поставлен 31 июля 1841 г., проповедей в год говорил четыре, поведения очень хорошего, ни с кем ни в родстве. Судим и штрафован не был и под следствием или судом не состоит.

В семействе у него: жена Наталья Яковлева 30-ти лет. Дети: Анна 8 лет, учится читать и писать, Елисавета 5 лет, Иван 6 месяцев.

Дьячок Ипатий Петров Артамонов, 55-ти лет. Родился Московской губернии Звенигородского уезда в селе Ильинском, из духовного звания, сын дьяческий, обучался в… Московской Академии до низшего грамматического класса, по исключении из оного определен Волоколамского уезда в село Спирово к Введенской церкви в пономаря (1811 года 12 июня). В стихарь посвящен и грамоту имеет (22 марта 1814). От сей Введенской церкви переведен на настоящее место во дьячка, на что и указ имеет (17 апреля 1825), женат первым браком. Чтение, пение и катехизис знает очень не худо. Поведения хорошего. Ни с кем ни в родстве. Судим и штрафован не был, под судом и следствием не состоит.

В семействе у него жена Агафья Егорова 55-ти лет.

Пономарь Иван Николаев Уаров, 34-х лет. Родился Московской губернии Дмитровского уезда в селе Батюшкове, из духовного звания дьяческий сын. Обучался в Московском Высокопетровском училище до низшего отделения, по исключении из оного определен Дмитровского уезда в село Морозово к Успенской церкви во дьячка (19 марта 1831). В стихарь был посвящен и грамоту имеет (7 февраля 1832). От Успенской церкви переведен был Звенигородского уезда в заштатный город Воскресенск к Вознесенской церкви (27 июня 1833). А от Вознесенской церкви переведен на настоящее место в пономаря, на что и указ имеет (14 декабря 1837). Чтение и пение знает хорошо, катехизис не худо. Ни с кем ни в родстве. Судим и штрафован не был, под судом и следствием не состоит.

Двоеженец [т.е. женат вторым браком после вдовства]. В семействе у него жена Агриппина Алексеева 26 лет. Дети от первой жены: Александр Уаров 15 лет исключен Московского Высоко-Петровского училища из низшего отделения в 1850 году, находится при отце, Анастасия - 14 лет, Татиана - 13 лет, Александра - 9 лет, Павел - 7 лет, учится читать и писать у отца. От второй жены: Петр - 2 лет.

Заштатные и сиротствующие:

Престарелый означенной церкви священник Иаков Ефимов Богословский 73 лет живет на пропитании у зятя своего вышеозначенного священника. В 1804 году за причиненную им пономарской дочери обиду сделан выговор и в том же году сделан выговор за то, что он при жалобе на бывого пономаря взял от прихожан свидетельское показание и представил высшему духовному начальству. В 1838 году за нанесение прихожанину обид был судим и обязан подпискою, чтобы для исправления треб допускаем не был с удержанием по долгу предосторожности от священнодействия, по удостоению от духовника, и отдан под особый надзор благочинного.

Приход:

Ведомства Государственных имуществ в селе Воздвиженском, Дорне тож крестьян 27 дворов, 88 м.п., 88 ж.п.

Того же ведомства в деревне Кашине крестьян 32 двора, 99 м.п., 107 ж.п.

В деревне Ивановской крестьян 35 дворов, 114 м.п., 138 ж.п.

В деревне Небогаткове крестьян 5 дворов, 18 м.п., 20 ж.п.

Всего 99 дворов, 312 м.п., 353 ж.п.

Итак, при церкви появилась деревянная колокольня (как видно из более поздних документов, она была поставлена на крыше храма), пополнилась ризница церкви, а церковнослужители стали получать вспомогательный оклад, который выдавался из казны малочисленным и бедным приходам. В ближайшие 30 лет размер этого оклада не менялся.

Место священника в Дарне в качестве приданого за дочерью перешло от бывшего настоятеля Якова Богословского к его зятю. Родственные связи причта конца XVIII - начала XIX в. не устанавливаются с такой определенностью из-за краткой формы ведомостей. Но и там есть явные примеры родственной преемственности. Из средневековья в русскую приходскую жизнь вошла эта практика передачи места по наследству. В XVII-XVIII веках государству даже приходилось бороться с частнособственническим взглядом на приход и практикой торговли местами. К XIX столетию с этим было покончено, но осталась проблема содержания престарелых клириков, их вдов и сирот. Пенсионного обеспечения священников в эти годы еще не существовало. Архиереи поощряли закрепление церковных мест за детьми священно- и церковнослужителей, а также указом 1823 г. обязывали вновь поставленных священников содержать сиротствующих. Кроме прямого перехода места от отца к сыну, обеспечить семью отставных и умерших иереев могла женитьба новопоставленного священника на дочери предшественника, для которой место отца было своеобразным приданым. Семинарист же, подыскавший себе невесту с местом, быстрее получал рукоположение. Так произошло и в Дарне в 1841 г.

Дальнейшее служение А.И. Невского проходило также в окрестностях Воскресенска, но уже в другом храме. В ведомости по церкви Рождества Богородицы в селе Александрове на Малой Истре за 1879 г. в заштатных значится «бывый при вышеозначенной церкви священник Александр Иванов Невский 62 лет. [...] От Петро-Павловской церкви Высокопреосвященнейшим Филаретом Митрополитом Московским переведен был к Богородицерождественской, что в селе Александрове церкви 16 февраля 1856 г. Имеет бронзовый крест на Владимирской ленте в память войны за 1853-й, 1854-й, 1855-й и 1856-й годы. Награжден набедренником. В настоящее время с семейством проживает в Москве. В семействе у него состоят: жена Наталия Яковлева 60 лет, дети: Елизавета 30 лет, Дмитрий 21 года, уволен из 3-го класса Московской Духовной Семинарии, находится учителем при народной школе, Михаил 14 лет, обучается в 1 классе Московской Духовной Семинарии на казенном содержании».

Из документа видно, что о. Александр получил награды в память Крымской войны, будучи еще во главе дарновской церкви. Так как он не был военным священником, единственное, за что его могли удостоить памятных крестов - участие в организации ополчения.

В 1857 г. священником церкви в селе Воздвиженское-Дарна значится 43-летний Яков Иванович Ключарев. Сын его Василий обучается в Саввинском Звенигородском училище во 2 классе 10-ти лет, сын Владимир 3-х лет. Священника жена - Александра Степановна 35-ти лет, дочь Наталья 17-ти лет, Ольга 15-ти лет, Евлампия 8-ми лет, Клавдия 6-ти лет. Дьячок и пономарь - те же. Сыновья последнего: Павел 14-ти лет обучается в Савинском Звенигородском училище в 3 классе, Петр 9-ти лет - в первом классе.

Священничество о. Якова Ключарева не прошло без конфликтов с некоторыми прихожанами. В 1864 г. на него поступила жалоба от крестьянина села Дарна Леонтия Антонова о вымогательстве им денег за венчание. Суть дела была следующая: брат Антипова вступал в брак во второй раз, за первое венчание священнику было уплачено 4 рубля серебром, штоф французского вина, 4 аршина холстины, 3 платка. Антипов, думая, что опять придется платить столько же, написал жалобу в Консисторию. По рассмотрении оказалось, что Ключарев с них ничего не просил, а в первое венчание он в селе Дарна не служил. Дознавателями по делу были священник Ильинской на Городище церкви Иоанн Покровский и священник Звенигородской Христорождественской церкви Иоанн Счастнев.lii Обвинения с о. Якова были сняты. В 1885 г. вдове священника села Дарна Александре Ключаревой было выделено единовременное пособие в размере 70 рублей.

В 1876 году частным землемером, потомственным почетным гражданином Лейкфельдом был составлен план села Дарна, Звенигородского уезда на 8 листах. На нем указано расположение домов, фамилии владельцев, земля, принадлежащая церкви, и местонахождение храма.

По ведомости за 1879 год, священник церкви - Александр Иоаннов Понятский, 51-го года. «Родился в городе Москве, из духовного звания, сын дьячка. Обучался в Московской Духовной Семинарии наукам философским и риторическим, языкам латинскому и греческому. По увольнении из оной в Епархиальное ведомство резолюциею Его Высокопреосвященства Филарета Митрополита Московского и Коломенского был 15 июня 1852 года о пределен Можайского уезда к Одигитриевской, в селе Бородине, церкви во диакона, потом по прошению Его Высокопреосвященством Иннокентием Митрополитом Московским и Коломенским 20 января 1869 года переведен Звенигородского уезда к Ильинской, в селе Ильинском на Городищах, церкви, тоже во диакона, а оттоле 12 июля 1874 года переведен на настоящее место, во священника. Грамоту имеет. Проповедей в год говорил 12, поведения очень хорошего, ни с кем ни в родстве, судим и штрафован не был.

В семействе у него жена Марья Гаврилова 45 лет, дети: Евгений 24 лет, Дмитровского уезда на казенной службе - в объезчиках, Иван 22 лет в военной службе по жребию, Сергей 20 лет в Москве при аптеке в учениках, Александр 18 лет обучается в 4 классе Звенигородского Духовного училища на содержании отца, Зинаида 15 лет, читать и писать умеет, Павел 12 лет обучается во 2 классе Звенигородского Духовного училища на полукоште.

Псаломщик Симеон Петров Смыслов, 62 лет. Родился Московской губернии, из духовного звания, сын дьячка. Обучался в Коломенском Духовном училище до высшего отделения. Высокопреосвященнейшим Филаретом Митрополитом Московским определен 15 декабря 1834 года в пономаря Московского уезда в село Кунцево, к Знаменской церкви, а оттоле 5 февраля 1872 года перемещен на настоящее место. Грамоту и указ имеет. В стихарь посвящен. Чтение и пение знает хорошо, поведения очень хорошего, ни с кем ни в родстве, судим и штрафован не был. Вдов после 1-го брака. Дети: Иоанн 39 лет, Подольского уезда в селе Богоявленском пономарем, Петр 36 лет. Псаломщиком в Покровском Бронницкого уезда, Клавдий 30 лет, псаломщиком в селе Данилове Подольского уезда, Симон 28 лет, псаломщиком в Красном, Пахре тож, Подольского уезда, Владимир 26 лет, псаломщиком в Московском Кафедральном Архангельском соборе, Герасим 19 лет, псаломщик в селе Пятнице Звенигородского уезда, Анна 17 лет, читать и писать умеет».

Приход составляют: в селе Воздвиженском крестьян 26 дворов, 89 д.м.п., 102 д.ж.п.; в деревне Кашиной 32 двора, 104 д.м.п., 105 д.ж.п.; в деревне Ивановской 27 дворов, 118 д.м.п., 125 д.ж.п.; в деревне Небогатковой 4 двора, 20 д.м.п., 32 д.ж.п. Всего 89 дворов, 331 д.м.п., 364 д.ж.п.

Некоторое время по вступлении в новую должность священнику Александру Понятскому пришлось разбираться с делами своего прежнего места служения. По донесению благочинного Вознесенской церкви г. Звенигорода священника Фивейского, Александр Понятский, когда служил дьяконом при Ильинской церкви, что на Городище, сдал в аренду свою покосную землю на 2 года (1873-1874) по 12 руб. 50 коп. в год крестьянину деревни Макруша Ивану Архипову. За первый год крестьянин арендную плату выплатил. В 1874 году Понятского перевели в село Дарна, а священник Ильинской церкви Михаил Хотьковский продал его землю другим людям. Крестьянин Архипов потребовал от Понятского 12 руб. 50 коп. и еще 15 рублей ущерба за «убыток от не скошенной травы». Понятский обратился к Хотьковскому, чтобы тот вернул крестьянину деньги и заплатил ему, Понятскому, плату за время службы в селе Ильинском, так как этих денег он не получал. Духовное правление передало дело на рассмотрение мировому судье. Вердикт был следующий: взыскать с Хотьковского 27 рублей 50 копеек в пользу крестьянина Архипова и вернуть деньги Понятскому из дьяконовского дохода.

В 1880-х годах производились ремонтные работы снаружи и внутри храма. В 1881 г. в строительный отдел при Московском Губернском правлении поступило прошение причта и старосты храма о ремонте церкви в селе Дарна. В прошении были перечислены работы, которые необходимо было сделать: заменить обветшавшую деревянную колокольню, поставленную на кровлю храма, на новую деревянную с каменным фундаментом при входе в церковь, снять старую обшивку стен, обшить новым тесом и покрасить, покрасить железную крышу церкви, перебрать деревянный пол и переложить изразцовую печь.

Дело содержало также сопроводительную записку к планам и чертежам новой колокольни от 27 мая 1881 г., подписанную кафедральным протоиреем А. Соколовым, проект возведения новой колокольни, планы и фасады существующей и предполагаемой деревянной церкви, план местности и церкви Свв. Петра и Павла, протокол о принятии проекта. В таком перестроенном виде деревянная церковь в Дарне простояла до 1893 года.

Строительство каменного Крестовоздвиженского храма

Во время Великого поста 1893 г., в 11 часов ночи с 25 на 26 марта деревянная церковь в селе Дарна, находившаяся здесь с 1757 г., сгорела. Причт храма немедленно подал прошение властям епархии о постройке новой, временной церкви:

«Его Высокопреосвященству Преосвященнейшему Александру Епископу Дмитровскому, Управляющему Московской Митрополией и разных орденов Кавалеру от прихожан и причта Петро – Павловской села Дарна церкви.

Ваше Высокопреосвященство! Милостивейший отец Архипастырь! Несчастие нас постигшее во святые и великие дни страданий господних, заставившее и светлый день Воскресения Христова встретить без Божественной литургии в нашей церковно-приходской школе настолько велико, что мы доселе все в горьких слезах, как потерянные и незнаем, когда утешимся и когда приобретем для себя новый храм. Немало страшит нас и мысль, что мы принуждены будем до своего храма ходить в чужой. Владыко святый! Мы слышали от сведущих людей, что в случае уничтожения храма пожаром разрешается построить временный храм. Если есть на то право в законе, то будьте милосердны и утешьте нас разрешением на построение такового храма. У нас есть церковно-приходская школа, размерами своими здание не маленькое, именно: длина его 15 аршин, ширина 10 аршин, высота 3 1/2 аршина. Если с восточной стороны к нему сделать прируб в 14 аршин длины, высотою 5 аршин то тогда получится вполне достаточный для нашего прихода Временный храм. А чтобы не стеснять школу, можно предполагаемый 14 аршинный прируб от школьного здания отделить раздвижными ставнями, применившись в этом случае к образцу существующих церквей – школ.

Средства на постройку мы соберем с самих себя и все силы положим для достижения необходимого для нас дома Божьего. Снова припадаем к стопам Вашего Высокопреосвященства с смиренною мольбою о дозволении приступить к упомянутой постройке».

Подписано прошение священником Лазарем Гниловским, псаломщиком Иосифом Косьминским, старостой церкви Яковом Ефимовым.

От крестьянского общества подписались Корнилий Панфилов, Федор Дмитриев, Иван Николаев.

17 апреля 1893 г. последовало распоряжение из Московской Духовной Консистории благочинному Звенигородского Успенского собора Иоанну Рождественскому «провести дознание и отписать в консисторию». Он нашел, что препятствий для строительства нет.

27 апреля 1893 г. в Московскую духовную консисторию поступило донесение от священника и старосты Петропавловской церкви села Дарна. «При сем донесении, - писали из Дарны, - честь имеем представить в Московскую духовную консисторию план для постройки временной церкви – школы в двух экземплярах составленной епархиальным архитектором. Средства потребные для предполагаемой постройки в количестве 900 рублей пожертвованы прихожанами, на что имеется приговор, утвержденный и засвидетельствованный волостным правлением».

Совместное заседание благочинных, епархиальных архитекторов, священника и старосты Петропавловской церкви села Дарна 31 мая 1893 года подтвердило необходимость постройки, наличие плана строительства и денег. План был утвержден 8 июня 1893 г. под № 3628 строительным отделом Консистории.

Строительство завершилось в то же лето.

На постройку новой церкви в Дарне откликнулась газета «Московский листок», ее информация была перепечатана в «Московских церковных ведомостях». В сообщении говорилось: «22 августа в с. Дорнах Звенигородского уезда ... было совершено освящение нового деревянного храма во имя свв. Апостолов Петра и Павла, воздвигнутого весной нынешнего года вместо прежнего сгоревшего. Вновь освященный храм - небольшой, красивой архитектуры и сооружен усердием жертвователей. Трехъярусный иконостас украшен позолотой со святыми иконами, спасенными от пожара из прежней церкви. Церковная утварь по большей части прежняя, а облачения и богослужебные книги приобретены вновь, так как прежние сгорели. Возле храма на четырех столбах построена небольшая звонница с колоколами до 50 пудов. Много труда и забот в деле устройства этого храма в столь короткое время было положено со стороны местного настоятеля о. Гниловского. Освящение храма и литургию совершал благочинный, протоиерей Успенского Звенигородского собора о. И. Рождественский соборне».

Прихожане не были довольны небольшим деревянным храмом. Они считали, что их приход должен и может выстроить большое каменное церковное здание. Поэтому немедленно началось приготовление к большому строительству.

30 января 1895 г. из Духовной Консистории в Строительный отдел Московского губернского правления был отправлен план на постройку нового постоянного храма в селе Дарна. Протокол заседания Строительного отдела, составленный для доклада губернатору, дал ему положительную оценку: «Рассмотрев присланный Московской Духовной Консисторией при отношении № 1560 проект на постройку каменного трехпрестольного храма во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня в селе Дорне Звенигородского уезда, Строительное отделение нашло этот проект в техническом отношении составленным правильно и постройка согласно оного может быть допущена, с тем только, чтобы работы были произведены с соблюдением надлежащих правил и под надзором техника, имеющего на то законное право, и столбы были утолщены на столько, чтобы нагрузка не превышала 2 1/2 пуда на 1 кв. дюйм. ... 22 марта 1895 г.»

Далее следовала обстоятельная записка с полным описанием предстоящих работ и самой постройки. Обилие цифр и технических деталей оценит только специалист-строитель. Для нас же этот текст – показатель тщательной подготовки к возведению храма, проведенной профессиональным архитектором.

В записке к проекту храма сказано: «Предполагаемый к постройке храм будет поставлен на высоком месте в означенном селе. Грунт по исследованию оказывается плотный, глинистый. Храм предполагается каменный трехпрестольный, на 400 человек с трапезной и колокольней. Глубина фундамента доходит до 4 аршин и предполагается из бутового камня, стены и своды из кирпича на цементном растворе. Средний купол основан на арках, опирающихся на 4 внутренних столба, толщина и ширина которых равна [...] стороны же основания столбов равны 2 аршин 8 вершков, а стороны фундамента их равны 3 аршин. Стены самого храма будут толщиной в 3 1/2 кирпича и выступы в 4 1/2 кирпича, а ширина фундамента их до 2 1/2 аршин. Купола предполагаются железные, крашеные, стропила деревянные. Колокольня будет строиться отдельно, во избежание неравномерной осадки.

Объем кирпичной кладки, приходящейся на 4 внутренних столба, то есть средний купол и половину прилегающих к нему арок и сводов равен [...]41 кубических саженей, что составит, считая по 1000 пудов на куб 41000 пудов. Вес железной крыши, стропил и связей равен 225 пудов, а всего 41225 пудов. Площадь основания 4-х столбов равна 17688 кв. дюйм. Следовательно, давление на кв. дюйм получается меньше 3 пуд.

Объем кладки наружных стен и прилегающих к ним сводов и арок равен 116 куб. саженей, что составляет 116 250 пудов.

Вес железных крыш, стропил и сводов равен 475 пуд. А всего 116.725 пуд.

Площадь основания стен равна 122892 кв. дюйм, следовательно, давление на 1 кв. дюйм будет меньше 1 пуда.

Объем кладки колокольни при толщине стен нижнего яруса 2,5 аршин, второго яруса 1,75 аршин, третьего в 1 аршин равен [...]37,7 кубических саженей, что составит по предыдущему 37,700 пуд. Вес железных крыш со стропилами, связями, куполом равен 181 пуду. А всего 37,881 пуд.

Площадь основания колокольни равна 40768 кв. д., следовательно, давление на 1 кв. дюйм и тут будет меньше 1 пуда. Из всего вышеизложенного можно заключить, что толщина фундамента стен и опор исчислена с надлежащей прочностью. Архитектор С. Шервуд».

Автор нового храма в Дарне - Сергей Владимирович Шервуд (1858-1899), сын известного архитектора Владимира Осиповича (Иосифовича) Шервуда, одного из основателей и теоретиков «русского» стиля в архитектуре второй половины XIX в. Самые знаменитые постройки Шервуда-отца - здание Исторического музея и памятник героям Плевны в Москве.

Шервуд-сын окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1889 году получил звание классного художника архитектуры. На первых порах помогал своему отцу.

Наиболее известные самостоятельные постройки С.В. Шервуда:

• 1890 г. Особняк П. И. Бачуриной. Новокузнецкая, 40. (Левая часть).
• Особняк М. И. Рекк. Пятницкая, 64.
• 1894 г. Пристройка к церкви Николы на Мясницкой (не сохранилась).
• 1895 г. Церковь в Дарне.
• 1895 г. Храм в Шамординском монастыре (Калужская губерния).
• 1899 г. Доходный дом. Милютинский пер., 13.

Как раз тогда, когда Сергей Шервуд работал над проектом Воздвиженского храма в Дарне, его отец сформулировал и идейно обосновал принципы «русского стиля» в архитектуре. Близкий к воззрениям поздних славянофилов, прежде всего, К. Леонтьева, В.О. Шервуд считал, что народная идея и национальный дух вечны и неизменны. Поэтому задача любого художника – понять, как проявляется идея русского народа в искусстве, выявить и сформулировать вечные законы красоты.

Воплощением таких вечных канонов красоты Шервуду казались архитектурные формы допетровской Руси, и прежде всего, московского зодчества XVII века. Идеалом архитектуры для художников его круга стал Московский Кремль, который был назван «целой поэмой, цельностью и единством». Шатровые завершения кремлевских башен и многочисленных звонниц Москвы стали для Шервуда «самой совершенной объединяющей формой». Одним из любимых образцов для подражания был собор Василия Блаженного.

Геометрическая симметрия времени ампира заменялась вольными сочетаниями многообразных объемов, находящихся в сложном равновесии, «балансе». Общая композиция многих зданий «русского» стиля строилась по принципу треугольника. Уменьшение объемов кверху придавало силуэту здания стройность и живописность.

Любимым материалом для архитекторов «русского стиля» стал открытый красный кирпич. Он же обильно использовался в украшениях. Практически в каждом здании этого стиля можно встретить щедрое цитирование всех декоративных приемов, которые были характерны для московского зодчества времени царя Алексея Михайловича. Этим архитекторы старались достичь особой пластичности зданий. Шервуд писал, что «архитектору надо рисовать, а не чертить».

Материальным воплощением этой теории стало здание Императорского Исторического музея. Собственно, свои теоретические тексты Шервуд создавал одновременно с этой грандиозной постройкой. Однако практическое назначение здания в данном случае вошло в некоторое противоречие с «русским стилем». Многие приемы русской архитектуры XVII века выглядят здесь неорганично. Другое дело – церковные постройки. В них «русский стиль» оказался вполне уместным.

Архитектура храма в Дарне явно находится под влиянием здания Исторического музея, но ее композиция более уравновешенна. Основной четверик увенчан световым шатром центральной главы и четырьмя главками на углах. Живописность храму придает шатер колокольни и маленький шатер над крыльцом. Все завершения обрамлены рядами декоративных кокошников, которые поставлены и над угловыми окнами четверика. Кокошники и арки богато орнаментированы.

Участие богатых вкладчиков, особенно вдовы местного фабриканта А.С. Цуриковой, позволили в короткий срок реализовать столь дорогостоящий проект, который был бы непосильным для одних селян. Церковь в Дарне была построена к 1898 г., затем она некоторое время благоустраивалась и была освящена, по свидетельству более поздних документов, в 1900 г. Она стала украшением окрестностей Нового Иерусалима.